имеет права применять силу! Я знаю законы! Телесные… 

— Во-первых, сядь на свое место, — он одарил меня таким смертоносным взглядом, что метка на моей шее обожгла кожу.

Схватившись за неё и всхлипнув, будто ошпаренная, прилипла к стулу. 

— Во-вторых, не смей обвинять меня в том, чего не сможешь доказать. Я не трогал пальцем эту девушку. А в-третьих, телесные наказания я имею право применять и обязательно воспользуюсь этим правом, если ты продолжишь себя так вести. 

— Камир, прошу, — голос Вэл действительно звучал мольбой. 

— Да, радость моя, не переживай, я не обижу нашу гостью.

Как он на нее смотрел! Господи! Смотрел с испепеляющей алчностью, словно прямо сейчас уложит на стол и съест. 

— Нина, я не нуждаюсь в твоей протекции, спасибо, — едва слышно прошептала Вэл, вновь опустив глаза. 

— Дамы, хотел бы сказать тост. 

Камир постучал ложкой по бокалу и встал, обведя нас глазами.

— Я рад видеть вас обеих за этим столом. Дамы, вы поистине прекрасны и являетесь украшением этого вечера. Но помните, ничто так не красит женщину, как скромность и кротость, — закончив речь, он медленно осушил бокал, испещряя меня пронзительным взглядом. 

Валери тоже немного пригубила, точнее, смочила губы и отставила бокал. 

— Радость моя, поешь, ты сильно похудела, не хочу, чтобы кто-то подумал, что я с тобой плохо обращаюсь, — иронично протянул мужчина. — Подожди…, — он стёр каплю шампанского с ее губ, а затем… Затем впился в неё требовательным поцелуем, отчего у меня отвисла челюсть! 

— Что ты творишь!

Глава 33

Нина

— Села на место! — прорычал Камир, со всей силы ударив кулаком по столешнице.

Побледневшая Вэл сжалась в крошечный комочек, прислонив трясущиеся пальцы к вискам.

Глаза дракона горели первородной яростью. В состоянии аффекта не заметила, как подскочила и замахнулась столовым ножом, готовясь защитить сестру любым путём. Мои пальцы разжались и нож со звоном ударился о мраморный пол. 

— Сядь! 

Ноги предательски ослабели. Во взгляде мужчины таилась реальная угроза. 

— Нина, — слишком мягко, почти ласково, — понимаю, брат тебя разбаловал. Слишком много позволял и это его вина, не твоя. Поэтому, на первый раз, я прощу тебе эту выходку. На будущее запомни: в моем доме, мои правила, детка. 

— Но ты не мой хозяин! Дармир…

— Дармир, понимает, насколько тебя избаловал. У нас уговор, детка. Считай, он отправил тебя ко мне на перевоспитание. Я научу тебя всем столпам женской добродетельности. Ты станешь идеальной каллисти.

В висках от напряжения стучало настолько сильно, что перед глазами темнело. 

— Я не твоя каллисти.

— Нина, милая, пожалуйста, успокойся, — прошептала Вэл, одними губами. 

— Ты моя собственность, ясно? Ешь! — прорычал, как раненый вепрь. 

Кусок в горло совершенно не лез, через силу сделала глоток вина и чуть не подавилась.

Камир улыбнулся и взял Вэл за подбородок.

— Девочка моя, какой прогресс. Вот, Нина, учись у сестры, — он заглянул ей в глаза, она побледнела и стала белее накрахмаленной скатерти. 

— Прошу вас, сирр Камир, не сейчас. 

— Как скажешь, ангел мой. Будь любезна, объясни своей дерзкой сестре правила моего дома. 

Он наигранно откланялся:

— Мне пора. Не скучай, моя хорошая. 

***

Я молчала, активно мешая ложкой  сахар. Валери не двигалась. Ела как птичка, отщипывая крошечные кусочки от булки. 

— Что все это значит, Вэл? — процедила, когда молчание стало невыносимым.

— Нина, просто выполняй правила, молю тебя, не перечь ему, — не поднимая глаз, ответила она.

Блеклая служанка бесшумно собирала со стола тарелки, ее перчатки то и дело мелькали перед моим носом. 

— Смотря какие это правила, Вэл, я не собираюсь унижаться перед этим тираном,уверена, если он плохо с тобой обращается, Дармир примет меры,  — на последнем слове я запнулась, случайно перевёрнутая прислугой газета лишила дара речи. 

На первой полосе красовался генерал в парадном белом мундире, а под руку стояла Ангела, в вычурном платье, усеянном россыпью бриллиантов. Фейри обнажила свои беленькие клыки в широкой улыбке, и для этого у нее имелся веский повод. 

«Событие тысячелетия! Слияние величайших кланов»…

Дальше читать не стала. Буквы перед глазами таяли, превращаясь в кляксы. 

— Нина, ты в порядке? 

Голос сестры, раздавшийся слабой волной откуда-то издалека, выдернул из сумрака. 

— Да. Все в порядке, — сглотнув вставший в горле комок, ответила и подняла глаза.

Валери стояла надо мной и пристально вглядывалась в мое лицо. В ее зелёных глазах на мгновение вспыхнул прежний огонёк решимости.

— А, ты, Вэл? Ты в порядке? Что этот изверг с тобой сделал? 

— Ничего. 

— Это ложь. Я вижу, что ты что-то скрываешь.

— Нина, прошу тебя, просто слушайся его, и все будет хорошо, обещаю. 

— А если нет? 

Она побледнела. Намеренно провоцировала ее, чтобы выпытать правду. 

— А если нет, боюсь, ты сильно мне навредишь, — вздохнула и тут же отвернулась.

— Ты знала об этом? — спросила, развернув на столе злосчастную газету. 

— Да. Вэл, это должно было случиться. Я понимаю, что тебе больно. Понимаю, но поверь, мы бессильны перед порядками этого мира. 

В окно застучал дождь. Подошла и провела по влажному стеклу ладонью, наблюдая за тем, как порыв ветра накреняет непокорные кроны деревьев. 

— Они же не сломаются, верно…?

— Кто? 

— Жаль будет, совсем молодые, — вздохнула, видя, как лепестки отрываются от бутонов и кружатся в воздухе. 

— Не сломаются, Нина. Но иногда лучше поддаться потоку ветра.

***

Больше с сестрой мы не общались. Валери заперлась в своей комнате, оставив меня одну в этом огромном пустом доме. Особняк словно засыпал, стоило хозяину покинуть его стены. Не дремали только я и Меняж. 

— Как же мне скучно! — возмутился избалованный доудук.

— А я тебя веселить должна? — хмыкнула, выронив книгу из рук от неожиданности.

— Здесь все молчат. Даже не подслушать! Понимаешь? Они будто в рот воды набрали. Представляешь, никто даже булочку не украл. Хотя нет… Кое-кто украл! 

Меняж  лукаво улыбнулся и вытащил из-за спины кусок недоеденной сдобы. 

— Меняж, либо ешь, либо выкинь! Нечего мне тут сорить, — пожурила его, указав на крошки. 

— Фу. Она без повидла, — фыркнул и кинул ее в мусорку, естественно, промахнулся и прикрыл уши руками, когда я замахнусь книгой.

— Ты какая-то злая. 

— Скучаю по Адаму.

Проказник задумался, задумалась и я.

По