в летних сенях, без земляной присыпки на потолке для тепла. Считалось, что первую брачную ночь нельзя проводить даже под тонким слоем земли. По углам были воткнуты стрелы для оберега, рядом с постелью стояли деревянные кадки с пшеницей, символизирующие изобилие. В них поставили венчальные свечи и положили каравай. В изголовье висела икона Богоматери.

Василий и Елена в сопровождении дружек отправились в сени, где их уже ждали молодые князья, по протоколу охранявшие священное ложе. Один из них огненным взором окинул юную невесту, как бы говоря, что рядом с ней не место пожилому великому князю. Этот взгляд Елена хорошо запомнила и после свадебных торжеств поинтересовалась у прислуги, кто охранял ее брачное ложе. Вскоре удалось выяснить, что дерзким красавцем был князь Иван Овчина Телепнев из многочисленного рода Оболенских. Его имя навсегда запало в душу новобрачной.

Далее вся церемония проходила для Елены Глинской как во сне. Жена тысяцкого в двух шубах, одна из которых была одета навыворот, осыпала их с Василием хмелем и снова обмела соболями. Дружки поставили перед ними блюдо с петухом и стали потчевать.

Но у Елены каждый кусок застревал в горле. Волновался и великий князь, хотя старался не подавать виду. Наконец все гости покинули сени и отправились пировать. Молодых ждала первая брачная ночь.

Никто больше не смел их беспокоить. Конюший с саблей наголо охранял их покой.

Наутро новобрачных отвели в баню порознь. Потом тысяцкий и дружки, по обычаю, накормили их кашей. После почти суточного голодания она показалась очень вкусной. Свадебные пиры продолжались несколько дней, и молодые наконец-то смогли принять в них участие. Все волнения первого дня остались позади.

Хотя свадьба Елены Глинской и Василия Ивановича проходила по традиционному ритуалу, многих современников удивило то, что на нее не были приглашены мать и братья невесты. Обычно близкие родственники новобрачной считались самыми почетными гостями на торжестве. В чем крылась причина данного исключения, остается только гадать.

Возможно, великий князь сразу же захотел изолировать жену от честолюбивых и иначе воспитанных литовских родственников, способных повлиять на молодую женщину не в лучшую сторону. По московским обычаям, великой княгине предстояло жить в своем тереме в окружении местных боярынь, строго соблюдать придворный этикет и навсегда забыть вольную и веселую жизнь у себя на родине.

Это вряд ли понравилось бывшей литовской княжне и ее родственникам, строившим далеко идущие планы в связи с новым статусом Елены. Но на время им пришлось смириться.

А вот в окружении Василия III долго еще втихомолку говорили: «Все это за наши согрешения государь отпустил свою жену и на иной женился. Теперь он творит прелюбодейство». Видимо, многие любили Соломонию и сочувствовали се горькой участи.

Долгожданные сыновья-наследники

Василий III надеялся, что молодая жена сразу же родит ему наследника. Но детей все не было и не было. Поэтому в конце 1526 года решили предпринять длительную богомольную поездку по монастырям — «чадородия ради». После нее прихворнувшая Елена вернулась в Москву, а Василий отправился на зимнюю охоту на зайцев — свое самое любимое занятие. Женщинам, по русским обычаям, принимать участие в этой забаве не полагалось.

Чтобы жена не скучала, Василий Иванович писал Елене письма, проявляя заботу о ее здоровье. Одно из них дошло до нас:

«От великого князя всея Русии жене моей Елене. Я здесь (на охоте. — Л. М.), дал Бог, милостию Божиею и Пречистой его матери и чудотворца Николы жив, по Божией воле. Здоров совсем, не болит у меня, дал Бог, ничего. А ты б ко мне и вперед о своем здоровье отписывала, и о своем здоровье без вести меня не держала, и о своей болезни отписывала, как тебя там Бог милует, чтоб мне про то было ведомо. А теперь я послал к митрополиту да и к тебе Юшку Шеина, а с ним послал к тебе образ — икону Преображенья Господа нашего Исуса Христа. Да послал к тебе в этой грамоте запись своей рукой. И ты б эту запись прочла да держала ее у себя. А я, если даст Бог, сам, как мне Бог поможет, непременно к Крещению буду на Москве.

Писал у меня эту грамоту дьяк мой Труфанец, и запечатал я ее своим перстнем».

Письмо говорит о том, что Василий III заботился о здоровье жены, но почему-то считал, что ее могут вылечить иконы, а не лекари или знахарки. Больной Елене, по его мнению, следовало лишь молиться и уповать на милость Бога. Кроме письма, написанного дьяком, великий князь отправил и какую-то записку личного характера, не для посторонних глаз, но она до нас не дошла.

Можно предположить, что молодая супруга была даже рада частым отлучкам мужа, ведь в ее сердце главное место занял красавец Иван Телепнев, прозванный Овчиной. Чтобы на законных основаниях сблизиться с ним, хитрая Елена решила через дядю породниться с Телепневыми-Оболенскими. Сначала она упросила великого князя выпустить Михаила Глинского из тюрьмы, ведь томиться там ему уже было просто неприлично.

Василий Иванович поддался на уговоры не сразу. Только в феврале 1527 года родственник был выпущен на свободу, получил назад конфискованную казну и город Стародуб во владение.

Далее Елена убедила дядю обзавестись семьей и жениться на дочери И. В. Немого-Оболенского. Таким образом она получила возможность встречаться со своей тайной любовью на семейных праздниках, где обстановка была не столь чопорной и строгой, как при дворе. Знал ли в то время Иван Федорович Телепнев о чувствах к нему великой княгини, неизвестно. Но холостым он не был. Как и положено знатному князю, он имел жену и детей.

Зато Елена и в 1527 году не родила наследника. Многие при дворе стали поговаривать, что напрасно была пострижена и сослана Соломония, что виноват в «бесчадии» сам Василий III.

Но великий князь не желал сдаваться и продолжал уповать на Бога и всех святых. В конце года была предпринята новая грандиозная поездка по монастырям. На этот раз в маршрут были включены Александрова слобода, Переяславль, Ростов, Ярославль, Вологда, Кириллов.

Возможно, Елене не нравилось путешествовать морозной зимой по заснеженным северным городам, но перечить мужу она не смела. Отсутствие детей делало ее положение непрочным. При малейшем промахе Елену могла ждать участь Соломонии.

Тягостную обстановку в великокняжеской семье несколько скрасила веселая свадьба младшей сестры Елены — Анастасии. Осенью 1528 года она стала женой одного из ярославских князей — И. Д. Пенкова по прозвищу Хомяк. Его отец считался старейшим в своем роду и находился на