своих танковых дивизий в Польше вскоре после завершения Номонханского инцидента - и в 1940 в Западной Европе, но до германского блицкрига ни в одной из армий великих держав не применялись на практике идеи теоретиков танковой войны - Лиддел-Гарта и молодого Шарля Де Голля. В Советском Союзе главным идеологом крупномасштабной танковой войны был маршал Михаил Тухачевский, и после его казни в 1937 его идеи умерли вместе с ним. Сделав неверные выводы из опыта Гражданской войны в Испании, командование Красной Армии расформировало свои танковые дивизии и распределило большую часть танков по пехотным дивизиям. Однако Жуков приобрел другой боевой опыт на другом поле боя. Открытая степь и низкие песчаные холмы восточной Монголии были благоприятной местностью для использования танков. Жуков быстро учился.

Были и другие уроки. Японские пехотинцы, отважно взбираясь на советские танки, наглядно показали танкистам необходимость люков, которые надежно закрываются изнутри. Этот недостаток дорого обошелся 11-й танковой бригаде 3 июля. Кроме того, советские танки БТ-5 и БТ-7 слишком легко загорались даже от примитивных зажигательных бомб, таких, как бутылки с бензином. Открытые вентиляционные решетки и выхлопные трубы были особенно уязвимы, их необходимо было как-то защитить.

Жуков писал: "Опыт боя у Баин-Цагана показал, что танки и мотострелковые части, взаимодействуя с подвижной артиллерией и авиацией, являются решающим средством для быстрых наступательных операций". Он открыл формулу победы. И хотя он был не первым, кто задумывал объединить элементы мобильности и огневой мощи, мало кому представлялась такая возможность проверить эту формулу на практике.

Наконец, японское наступление подтвердило первоначальное мнение Жукова, что Номонханский инцидент - не просто пограничная стычка. Теперь советская сторона считала очевидным, что японцы, начавшие пограничный конфликт в начале мая и пошедшие на его эскалацию 28 мая, 27 июня и 3 июля, готовились к дальнейшей агрессии. В Москве согласились с оценкой Жукова. Благодаря шпионской сети Рихарда Зорге Сталин знал об усилиях Японии по созданию антисоветского военного альянса с Германией. Это была угроза, к которой следовало отнестись предельно серьезно. Сталин и Молотов дали понять Риббентропу, что отношение Берлина к советско-японскому конфликту будет одним из важнейших факторов в советской оценке возможности сближения с Германией.

Тогда же Москва решила послать Жукову дополнительные подкрепления, о которых он просил. В Монголию были направлены десятки тысяч солдат и машин, многие из европейской России. Иностранные дипломаты, ехавшие по Транссибирской магистрали, сообщали о многочисленных поездах, идущих на восток и нагруженных солдатами и техникой. Наращивая силы в районе Номонхана, советское командование столкнулось с серьезной логистической проблемой в Борзе, ближайшей железнодорожной станции, находившейся, однако, на рассстоянии 400 миль. Чтобы не допустить застревания людей и грузов в Борзе, необходимо было организовать крупномасштабные автотранспортные перевозки с применением большого числа грузовиков. Для этой цели были мобилизованы практически все грузовики на советском Дальнем Востоке. Эту операцию организовал командующий Забайкальским военным округом генерал Штерн, тот, что командовал советскими войсками у Чжангуфэна. Тысячи грузовиков, тягачей и других машин были заняты в непрерывной перевозке людей и грузов от Борзи к Номонхану, за пять дней проезжая 800 миль туда и обратно.

Тем временем к востоку от Халхи многие японские офицеры и в 23-й дивизии, и в штабе Квантунской Армии, отказывались смириться с тем, что наступление, которое они начали с такой уверенностью, закончилось неудачей. Эту ситуацию следовало исправить. Генерал Комацубара не вернулся в Хайлар, а вместо этого организовал временный штаб дивизии в Канчжурмяо, где вместе со штабными офицерами пытался решить, что делать с проблемой превосходящей огневой мощи противника. И они пришли к выводу, что решением может стать ночной бой, традиционная тактика японской пехоты. Ночью эффективность советской бронетехники и артиллерии будет сведена к минимуму, что позволит несравненной японской пехоте атаковать врага в штыковом бою и победить.

7 июля в 21:30 японская артиллерия начала получасовую артиллерийскую подготовку к ночной атаке частей 64-го и 72-го полков Комацубары. Советский 149-й стрелковый полк и монгольская кавалерия были захвачены врасплох и вынуждены были отойти к Халхе, прежде чем перегруппироваться и контратаковать. Обе стороны вводили в бой подкрепления, и в развернувшемся ожесточенном ближнем бою японцы были несколько оттеснены назад, но все же смогли немного продвинуться. Командир 149-го полка майор И. М. Ремизов был убит в этом бою. За храбрость он был посмертно награжден званием Героя Советского Союза, и высота, на которой находился его командный пункт, была названа Ремизовской.

С конца мая советские инженерные части построили не менее семи мостов через Халху и маленькую речку Хольстен для снабжения советских войск на восточном берегу. Как минимум один из этих мостов был частично скрыт под водой, и японцы видели, как советские грузовики словно чудесным образом едут как будто по поверхности Халхи. Ночью 7-8 июля группы японских подрывников взорвали два советских моста. Комацубара полагал, что если он сможет уничтожить мосты, то это серьезно нарушит операции противника к востоку от Халхи, и тем самым задача защиты границы будет выполнена. Его ночные атаки постепенно сдавливали советский плацдарм к востоку от Халхи.

Эти ночные атаки повторялись с 8 по 12 июля и были нацелены на разные пункты советского оборонительного периметра. Но по мере того, как советские войска привыкали к образу действий японцев, их сопротивление становилось более эффективным. Потери с обеих сторон росли в этих относительно небольших, но ожесточенных ночных боях. В темное время японская отвага и привычка к штыковому бою часто одерживали верх. Днем же японские передовые позиции, особенно те, что были захвачены у советской стороны в ночном бою, подвергались ожесточенному артиллерийскому обстрелу, на который японская артиллерия могла отвечать лишь слабо. За артобстрелом следовали контратаки советских мотострелков и бронетехники. В этой ожесточенной борьбе по принципу "два шага вперед - один шаг назад" японцы постепенно продвигались, сокращая советский плацдарм, хотя это дорого им стоило. Основной их проблемой было превосходство советской артиллерии и недостаток собственной эффективной артиллерийской поддержки. Японские пехотные командиры вскоре поняли, что оставаться на передовых позициях в дневное время, особенно в хорошо просматриваемых низменностях, под огнем советской артиллерии и танков означает смерть. Им приходилось отходить назад за высоты и ждать наступления темноты.

Ночью 11-12 июля все три батальона 64-го полка полковника Ямагаты и части 72-го полка полковника Сакаи Микио выступили для новой атаки советского плацдарма. Пройдя мимо скорбных обломков машин отряда Адзумы, уничтоженных в бою 28 мая, 1-й батальон Ямагаты атаковал плацдарм, подбил несколько советских танков и отбросил защитников к реке. В 4:30 утра 1-й батальон достиг склона высоты всего в