– Значит, Ален, хотите выращивать землянику… Но вы сказали, у вас здесь еще осталась какая-то цель…

– Я потерял своих ребят и просто обязан…

Помощник Уилсона еще стоит рядом с вертолетом, подзывает жестом офицера, прилетевшего с ним из Вашингтона. У офицера этого – заметное родимое пятно на шее. Они о чем-то переговариваются, офицер отходит, а помощник направляется к лейтенанту и журналистке. Он услышал последнюю фразу Строка и потому прокомментировал ее:

– Месть, лейтенант, иногда святое дело.

– У вас хороший слух, – сухо ответил тот.

– Это у меня профессиональное. Но с местью вы опоздали, Ален.

– Это как понимать?

– Вы сейчас летите на отдых, а операцию продолжат другие.

Ален покачал головой:

– Без меня русских не возьмут.

Помощник развел руками:

– Сдается мне, их вообще не возьмут. Пришел приказ возвращаться на базу и забыть о том, что произошло за последние дни.

Ален непонимающе посмотрел на говорившего:

– Забыть? Вы о чем? Я тут потерял…

Помощник говорил до этого мягко, дипломатично, но сейчас его голос стал стальным:

– Да, забыть! Вам забыть приказываю, а вас, милая Лора, прошу. На это поле выходят отныне играть политики.

– И наши трупы этой игрой как раз предусмотрены?

Помощник был тертый калач, его не смущали никакие вопросы:

– С такими рассуждениями, лейтенант, надо жить в деревне и копаться в грядках. А теперь оставьте нас, у меня есть два слова для прессы.

Ален повернулся к журналистке:

– В самую точку. Я ведь вам говорил о землянике. И когда мое желание совпадает с рекомендациями начальников…

Он отошел в сторону, прилег в густую траву, а помощник тоже без всяких любезностей в голосе сказал Лоре:

– Сегодня же вечером вы вылетаете домой.

Лора удивленно вскинула на него глаза:

– Мне уже присвоили звание? Почему вы командуете мной?

– Это командую не я, а господин Уилсон. И еще: вы сдадите мне все кассеты, пленки и дадите слово, что нигде, ни при каких обстоятельствах не обмолвитесь ни о русских, ни о Поле Кросби. Уилсон говорит, что вашему слову можно верить.

– Поэтому я его и не дам. Как и собранные материалы.

Помощник, наверное, ожидал, что их диалог может сложиться именно так, потому продолжил в своем духе:

– Вы ведь ответственный человек, Лора Сайзлер. Вы должны понимать, что здесь затронуты интересы большой политики – очень большой. Скажу так, разных государств.

– И их определяет лично господин Уилсон? Или это его интересы? Мои материалы появятся в прессе. Я думаю, это тоже будет сделано в интересах государств.

И она тряхнула головкой, словно давая знать, что с этим мнением не расстанется.

– Напрасно вы так, – опять спокойно сказал помощник.

А Ален лежит в траве, жует веточку и смотрит, как помощник, отходя от рассерженной Лоры, опять встречается с тем офицером, который прилетел с ним. После короткого разговора офицер идет к вертолету, стоявшему у воды – на нем прилетели бойцы Строка, – выходит оттуда с чехлом (Ален хорошо знает, что может быть в этом чехле!), направляется за деревья. А сам помощник идет в его сторону, уже в сопровождении генерала Чейни, прошел было мимо, к реке, но обернулся и сказал через плечо:

– Лейтенант, через четверть часа вылетаете на базу.

– Физик и…

Платов умолк, словно размышляя, кому можно доверить захват катера южновьетнамцев. Выбор, естественно, у него был невелик. Паузу прервал Пирожников:

– Разрешите мне попробовать?

– Пробовать девочек будешь, когда из этой ловушки выберемся, – сказал Хук. – Я готов, командир, тем более разогрелся уже.

Платов еще думал. Он мог бы пойти с Физиком сам и пошел бы, если б был рядом Циркач. Циркача нет. Хук слишком горяч, Физик слишком рассудителен. Если что случится сейчас с ним, Пятым, у отряда будут проблемы. Они отличные бойцы, Хук и Физик, они решат любую поставленную задачу. Но командиру надо задачи не решать, а ставить, а потом отвечать за их решение.

– Физик и Хук.

И они поползли к катеру.

Еще через десять минут на днище катера сидели Платов с бойцами и лежал связанный часовой южновьетнамец. Второй стоял у руля под дулом автоматов.

– Что дальше, командир? – спрашивает Хук. – По воде мы не удерем.

– Не удерем по воде, – соглашается Платов. – Потому будем удирать по воздуху. Проходим отмель и причаливаем справа от крайнего вертолета. Все морпехи с начальством сгруппировались слева. Хук и я прикрываем, Физик и Пирожников занимают крайний борт.

– Блин! – сказал Хук. – И вправду все гениальное просто. Чур я у окна, место мне держи, Пирожок.

Катер тронулся с места, пошел через реку, а Платов продолжил инструктаж:

– От катера до вертолета бежать семьдесят метров, двадцать секунд на это хватит за глаза. Нас сразу сможет увидеть только дамочка, сидящая с блокнотом на поваленном дереве. Это не есть хорошо, но – лучшее из других зол. Вопросы есть?

– Есть, – это опять Хук. – Командир, а ты Пирожка на Оку тоже приглашаешь?

– Значит, нет вопросов. Приготовились…

Катер стал заворачивать к берегу.

Человек с родимым пятном, крадучись, идет между деревьев, в руках у него теперь снайперская винтовка. Вот он останавливается, выбирает место, откуда лучше видна журналистка, все еще сидящая на бревне и что-то пишущая в блокнот. Плавно поднимает винтовку с оптическим прицелом.

Вдруг левее его резко выходит из-за кустарника Ален, негромко свистит, как делал он всегда, когда хотел обратить на себя внимание. Офицер быстро направляет ствол на него, но Ален, опережая выстрел, бросает нож…

А берегом реки идут Чейни и помощник Уилсона. Последний, окинув быстрым взглядом проходящий рядом катер, излагает генералу свои взгляды:

– Герои должны быть незыблемы. Потому, говоря прямо, любая нация предпочитает иметь мертвых героев. Можете называть это цинизмом, но только мертвые уже не подведут никого незрелыми разговорами и дурными поступками.

Чейни усмехнулся:

– Дело не в цинизме. Но мертвые не спасут нацию.

– Да, в этом есть маленькая нестыковка…

Катер оказывается за их спиной.

Теперь его хорошо видит Лора. Она отрывается от блокнота, наблюдая, как из катера выпрыгивают четверо бойцов. Для съемки – ничего интересного, форма как форма, бойцы как бойцы. Двое залегли у катера, прямо у среза воды, еще двое бегут в сторону близстоящего вертолета. Один из них машет журналистке рукой. Та отвечает, бросает взгляд на спецназовцев Алена, по-прежнему сидящих в траве. Что-то тревожит ее, но что именно, она никак не поймет.