– Да. О да!

– И все-таки я стою здесь, перед тобою, – промолвил Фасоль Опасно-для-Жизни. – Теперь, когда я тебя унюхал, я могу противиться тебе. И хотя тело мое дрожит, я могу оградить от тебя часть сознания. Видишь ли, я чувствую, как ты мечешься в моей голове, но теперь все двери для тебя закрыты. Я умею справляться с тьмой внутри себя, а именно там вся тьма и заключена. Ты показал мне, что я больше, чем просто крыса. А если я не буду больше, чем крысой, значит – я вообще ничто.

Множество голов Паука вертелись туда и сюда. От Морисова разума осталось не так уж много, чтобы думать, но коту казалось, что крысиный король пытается принять решение.

Ответ прозвучал ревом:

– ТАК СТАНЬ НИЧЕМ!

Кийт заморгал. Он уже взялся за задвижку одной из клеток.

Крысы не спускали с него глаз. Все застыли в одной и той же позе, все следили за его пальцами. Сотни и сотни крыс. И вид у них был… очень голодный.

– Ты что-то услышал? – спросила Злокозния.

Очень осторожно Кийт опустил руку и отступил на пару шагов назад.

– А зачем мы их выпускаем? – спросил он. – Я был словно… во сне.

– Я не знаю. Это же ты у нас крысиный приемыш.

– Но мы же договорились их выпустить.

– Я… это было… мне показалось, что…

– Крысиные короли умеют говорить с людьми, так ведь? – спросил Кийт. – Уж не говорит ли он с нами?

– Но это же реальная жизнь, – напомнила Злокозния.

– А я думал, это приключение, – отозвался Кийт.

– Вот тебе на! А я и позабыла, – воскликнула Злокозния. – Что это с ними?

Крысы словно таяли на глазах. Они уже не стояли на задних лапах как недвижные сторожкие статуи. Ими, похоже, снова овладевала паника.

И тут из трещин в стенах хлынули другие крысы – они бежали по полу как безумные. Они были куда крупнее тех, что в клетках. Одна тяпнула Кийта за лодыжку; мальчуган пинком отбросил тварь прочь.

– Топчи их ногами, только ни в коем случае не поскользнись! – крикнул он. – От этих крыс добра не жди!

– Наступить на них? – ужаснулась Злокозния. – Фу!

– Ты хочешь сказать, что у тебя в мешке нет ничего против крыс? Это же логово крысоловов! А ты запаслась всем, чем угодно, на случай встречи с пиратами, бандитами и разбойниками!

– Да, но ни в одной книге не рассказывается о приключении в подвале крысолова! – прокричала Злокозния. – Ой! Одна мне на шею прыгнула! Прямо на шею! Ай, их уже две! – Девочка в панике нагнулась, пытаясь стряхнуть с себя крыс, и тут же резко выпрямилась: еще одна крыса подскочила вверх, норовя вцепиться ей в лицо.

Кийт схватил Злокознию за руку.

– Только не падай! Если упадешь, они совсем озвереют! Попробуй добраться до двери!

– Они такие проворные! – задыхалась Злокозния. – Ай, еще одна у меня в волосах запуталась…

– Да не дергайся, ты, глупая самка! – раздался голос у самого ее уха. – Не шевелись, а то укушу!

Послышалось царапанье коготков, что-то просвистело, и на пол полетела крысиная тушка. Еще одна дохлая крыса плюхнулась девочке на плечо и соскользнула вниз.

– Вот так! – послышался тот же голос где-то в области затылка. – А теперь не двигайся, ни на кого не наступи ненароком и не мешайся!

– Что это было? – прошипела девочка, чувствуя, как что-то съехало вниз по ее юбке.

– Кажется, ее зовут Большие Скидки, – отозвался Кийт. – Это подоспел Клан!

В подвал врывались все новые крысы, но эти двигались иначе. Держась все вместе, они развернули строй и медленно двинулись вперед. Когда вражеская крыса атаковала, строй тут же смыкался вокруг нее, словно сжимая кулак, – а когда кулак раскрывался снова, крыса была мертва.

И лишь когда уцелевшие крысы почуяли ужас своих товарок и попытались сбежать из подвала, атакующий строй распался на пары крыс, которые с жуткой целеустремленностью загоняли одного улепетывающего врага за другим и укусом повергали наземь.

Не прошло и нескольких секунд, как война уже закончилась. Писк немногих беглецов, которым посчастливилось спастись, затих в стенах.

Крысы Клана разразились нестройными радостными криками, и крики эти означали: «Я – выжил! После всего этого кошмара!»

– Гуталин? – воскликнул Кийт. – Что с тобой случилось?

Гуталин встал на задние лапы и указал на дверь в противоположном конце подвала.

– Если хочешь помочь, открой эту дверь! – закричал он. – Сдвинь ее с места! – Вожак нырнул в канализационную трубу; взвод хлынул за ним. Одна из крыс на бегу отплясывала чечетку.

Крысиный король неистовствовал.

Повсюду вокруг крысы схватились за головы, Персики завизжала и отшатнулась назад, последняя горящая спичка вылетела из ее лапы.

Но некий фрагмент Мориса пережил этот рев и эту бурю мысли. Некая крохотная частичка спряталась в клеточке мозга и съежилась там, пока остального Мориса уносило прочь. Мысли отшелушивались и исчезали в крутящемся смерче. Никаких больше разговоров, никаких размышлений; мир перестал восприниматься как нечто внешнее… слои сознания разлетались во все стороны – ураган сдирал все, что составляло его «я», оставляя только разум кота. Очень умного кота, и все-таки… просто кота.

Он просто кот. Вернулся в лес и пещеру, к клыку и когтю…

Просто-напросто кот.

А насчет кота не сомневайтесь: кот всегда остается котом.

Кот заморгал. Он был сбит с толку и зол. Он прижал уши, глаза его сверкнули зеленым огнем.

Он разучился думать. Он и не думал. Теперь он следовал только инстинкту, тому, что действует на уровне ревущей крови.

Он – кот, а вот – копошится пищащая тварь, а что коты делают при виде копошащейся и пищащей твари? Они прыгают…

Крысиный король яростно отбивался. В кота впивались острые зубы, кот запутался в клубке из дерущихся крыс; кот взвыл и покатился по полу. В подвал хлынули новые крысы, такие и собаку загрызут… но прямо сейчас, в эти несколько секунд, этот кот завалил бы и волка.

Кот не замечал потрескивающего пламени: оброненная спичка подпалила солому. Кот в упор не видел, что прочие крысы обратились в беспорядочное бегство. Кот не обращал внимания на густеющий дым.

Он жаждал убивать.

Некая темная река в глубине его существа вот уже много месяцев была перекрыта плотиной. Слишком долго поток этот беспомощно бурлил и пенился, пока вокруг сновал крохотный пищащий народец. Коту отчаянно хотелось прыгнуть, куснуть, убить. Отчаянно хотелось быть настоящим котом. И вот – тайное стало явным, кот выбрался из мешка, и столько древнего боевого задора, и хищной злобы, и мстительности хлынуло по Морисовым венам, что аж когти заискрились.