похоже, что наш лекарь тогда буквально разыграл шахматную партию с тем упырём, которого мы, в конечном счёте, завалили. Только вместо фигур, на доске были наши жизни, против жизней тех тварей, в которых превратились местные жители. И в ходе этой партии меня зачем-то выдвинули на роль ферзя… Вот только на кой это ему? Какие вообще цели он преследовал? Да и кто он вообще такой? Чей-то соглядатай, которому в задачу поставили оберегать и продвигать меня по мере возможностей? Или старый маг, в облике молодого парня, которого всё происходящее просто развлекает? Может просто пустая болванка, через которую мне помогает мой неведомый покровитель, вручивший мне ту самую записку, с которой и началась вся эта история? Или просто я параноик, который видит то, чего на самом деле нет? Зараза, ненавижу вопросы без ответов. И ещё больше ненавижу, когда меня используют без моего ведома и желания. Впредь надо быть осторожнее, и всё-таки хоть изредка, да задумываться над мотивами поступков своих союзников. Особенно над мотивами тех, кому я привык безоговорочно доверять.

— Идут, — шепнул Вернон, указывая рукой вглубь проулка. И впрямь, там, за грудой ящиков одна за другой начали показываться закутанные в плащи фигуры. Они выбирались из окна того самого дома, рядом с которым поначалу и ошивался этот урсолак, ковыряя своими когтями старые подгнившие доски. Всего бандитов оказалось шестеро. Когда ботинки последнего из них коснулись старой, размытой дождями брусчатки, группа разделилась. Двое грабителей направились в разные стороны, прочёсывая проулок, а ещё четверо — пошли к двери дома, который они заприметили ещё накануне. Засранцы и не подозревали, что мои ребята днём успели проследить за их разведчиком, замаскированным под попрошайку. Вот только они всё равно осторожничали. Да и эти двое, на кой-то хер решивших проверить улицу… Они могли испоганить всё дело.

— Что будем делать, — одними губами прошептала Айлин.

Я молча показал ей сложенные в щепотку пальцы. Вернон поудобнее перехватил взведённый арбалет. Засранец не должен был успеть произнести ни звука, прежде чем умереть.

— Эй, откройте! — начал колотится в дверь один из бандитов, — Помогите люди добрые! Меня сейчас тварь сожрёт!

Засранец колотил настойчиво, вполне убедительно изображая страх. Не думаю, что он реально рассчитывал на то, что ему откроют дверь. Скорее успокаивал свою совесть, лишний раз напоминая и себе, и своим подельникам о том, что грабят они тех ещё уродов. Он же не мог знать, что в этот раз ему и впрямь откроют дверь. И что внутри его уже ждёт тёплый приём.

— Готовьтесь, — едва слышно прошептал я, глядя на фигуру, подходившую всё ближе и ближе к нам, — Сейчас…

Дверь открылась. Бандит, стоявший на пороге, замешкался от неожиданности, но быстро сообразил что к чему и почти сразу юркнул внутрь. За ним тут же последовали и его подельники. Да и те двое, осматривавшие улицу, тоже бросились к дому. Почуяли запах лёгкой добычи.

— Пошли, — скомандовал я, когда последний бандит скрылся внутри дома. Скомандовал и со всех ног рванул вперёд, отрезая ублюдкам путь к отступлению. Из-за поворота напротив, тут же вынырнула ещё одна группа бойцов, во главе с Дельрином.

Послышался вскрик, короткая команда, звуки борьбы. Раздался резкий окрик Бернарда: «Лежать! Мордой в пол! Руки на виду!» Хлопнула тетива арбалета и наружу буквально вывалился один из бандитов, хватаясь здоровой рукой за простреленное плечо. Он хотел было рвануть обратно к окну, но Дельрин просто сбил того с ног.

— Готов засранец, — хмыкнул Вернон, подскакивая к бандиту и направляя на него арбалет, — Эй парни, у вас там всё в порядке?

— Да, — на крыльцо дома вышел Бернард, — Всех повязали. Ну, теперь дело за малым. Доставить этих засранцев старосте и забрать нашу…

Он не договорил. Речь бывшего капитана прервал тонкий, пронзительный свист, долбанувший по ушам. Хлопнула тетива арбалета. Болт воткнулся бандиту горло и похоже, перебил позвоночник. Свист перешёл в хрип. На губах ублюдка выступили кровавые пузыри. Он ещё несколько раз дёрнулся, судорожно хватаясь руками за болт, а затем обмяк. На серые камни мостовой потекла тонкая струйка крови.

— Все внутрь! — рявкнул Вернон, — Живо!

— Зачем? — недоумённо уставился на него Бернард.

— Этот ублюдок позвал свою зверушку. Урсолак с минуты на минуту будет здесь!

Глава 18 «Первая ниточка»

— Так, и что будем делать? — поинтересовался у Вернона я, нервно поглядывая в сторону двери, содрогавшейся под ударами твари.

— Пока ничего, — покачал головой тот, подтаскивая и прилаживая к двери скамейку, — Тварь не сможет войти в дом, ежели мы её сами сюда не впустим.

— Только не говори, что это из-за того, что здешние кметы повесили над входом веточку омелы, — сплюнул Бернард, взводя свой арбалет. Он, как и обычно, не особо верил во всякую мистику, и больше полагался на холодную сталь. Хотя в прошлый раз, на перевале, она нам и не помогла.

— Нет, не потому, — покачал головой лекарь, проверяя запоры на окнах, — Дело в том, что урсолак, это не простое существо, а порождение магии. И как любое порождение магии, оно подчиняется своим строгим законам. Урсолак — это проклятый человек. Эхх, как же там было? А, ну да. «Силою своего проклятия в зверя обращённый. И не дозволено этому зверю будет проникнуть в жильё человеческое, ежели, хозяин не впустит его туда по своему желанию, или же будучи подло обманут».

— Ты поэтому подпёр дверь скамейкой? — скептически скривившись поинтересовался Бернард, отложив взведённый арбалет в сторону и взявшись за второй.

— Дверь я подпёр затем же, зачем и ты заряжаешь сейчас самострелы, хоть и сам прекрасно понимаешь, что против такой твари они и всей городской страже не помогли выстоять. Для своего душевного равновесия и пущего спокойствия всех собравшихся.

— Проще говоря, ты сам не очень-то веришь в свои слова, — подметил Роберт. Бард тоже вызвался идти с нами, несмотря на опасность. Как он заявил — мазаться всяким говном, чтобы потом прикинуться ветошью ему не в первой. Да и допрашивать он, якобы, умеет получше Бернарда. На этом у них вышел довольно горячий спор. Бывший капитан считал, что ничего не разговорит человека лучше, чем хороший удар под дых или кинжал приставленный к причинному месту. Бард же утверждал, что это всё — дикость и варварство, свойственные