я, покосившись на дверь. Та уже перестала сотрясаться под тяжелыми ударами твари. Теперь её когти со скрежетом и лязгом скребли по стене, будто-бы понемногу перемещаясь выше. Твою ж мать. Только на крыше нам этой бесоёбины не хватало.

— С превеликим удовольствием, — хмыкнул капитан, от чего в комнате повисло неловкое молчание. Остальные видимо пытались понять, какое удовольствие может быть в пытках, а я вот не мог выбросить из головы древний мемас времён доспутникового интернета. Там тоже была просьба подсобить, и «с превеликим удовольствием» и два мужика посреди леса. А вот, что было потом, лучше не вспоминать. Ещё кошмары потом будут снится.

— С чего начнём, — деловито поинтересовался Бернард доставая кинжал, и подходя к девушке со спины, — Ухо, пальцы или сразу глаз?

Тело у стены вновь глухо зарычало и задёргалось. Тур же презрительно сплюнул и вышел в соседнюю комнату. Ему участвовать в подобном не слишком приятном действе, мешала религия. В буквальном смысле.

— Генри, на пару слов, — Айлин тронула меня за плечо и отозвала в сторону. Зараза, а тебе то чего надо?

— Ты и впрямь собираешься её пытать? — тихо поинтересовалась девушка, стараясь говорить так, чтобы не услышала пленница. Я же наоборот «секретничать» не собирался. Тем более, что мой ответ вполне мог сойти за часть воспитательной работы.

— И впрямь, — кивнул я, кинув короткий взгляд на связанную девку, — А что?

— Может не стоит? — как-то неуверенно бросила Айлин, — Я понимаю, что у местных иные нормы морали, но мы то… В общем… Не знаю, как сказать, — девушка замялась, пытаясь подобрать слова, — Не стоит становиться, как они и терять остатки человечности. Хотя-бы её не трогай.

— Что-то тебе человечность не помешала сжечь заживо почти три сотни человек, — хмыкнул я, — Да и я последние остатки налёта «цивилизованности» потерял, когда стаскивал сапоги с зарубленного мной бандита посреди лесного тракта, — немного помолчал и тихо добавил, толи для самоуспокоения, толи для того, чтобы успокоить колдунью, — Им всё одно — хана. Староста их вздёрнет, как пить дать. Так какая разница в каком состоянии он будет их вешать. Впрочем… Ты мне подала одну интересную идею. Дирк. Тащи ещё стул. Дельрин, а ты мне дай вон того, который сильнее всех дёргался. Здаётся мне, это её любовничек. Вот и посмотрим, как она будет молчать, когда мы начнём калечить уже его.

Девушка дёрнулась так, что чуть не упала со стула. Однако Бернард не позволил ей этого сделать, вовремя схватив за плечо и приставив кинжал к горлу. Рыцарь же вытащил из груды тел ещё одного пленника, бесцеремонно подволок его ко второму табурету, усадил на него и тоже сорвал плащ и кляп, который тому предусмотрительно затолкали в рот.

— Это ты зря, — пожал плечами я, кивнув на кляп, — Орать ведь будет, когда начнём резать. Да между зубов уж лучше пусть зажимает тряпку, а не собственный язык. Он ему ещё пригодится.

Дельрин равнодушно пожал плечами и запихнул кляп обратно. Он, как бывший орденец, к пыткам был привычен. Они не вызывали у него ни страха, ни омерзения, ни энтузиазма. Работа и работа. Даже не работа, а рутина, которой периодически приходилось заниматься.

— Ну, так что, Мелисса. Может всё-таки поговорим по-человечески? Без кровопролития? Твой приятель явно не хочет, чтобы мы его случайно порезали, — я вновь улыбнулся, и от этого зрелища пленница мелко задрожала. Но стиснула зубы и не проронила ни слова.

Мда, тут явно что-то нечисто. Будь это обычное ворьё, они бы уже наперебой закладывали бы друг-друга и родных матерей до кучи, в надежде выторговать собственную жизнь и избежать пыток. Судя по всему, за разбойниками кто-то стоял. Кто-то такой, кого они боялись куда больше чем петли или увечий. И похоже этот кто-то и вручил им злоебучего рогатого медведя, который уже вскарабкался на крышу и судя по хрусту черепицы, теперь копошился там, в надежде пробиться на чердак.

— Ладно, я сегодня добрый. И коль скоро вопрос ты выбрать не захотела, я выберу его за тебя. Что это за тварь, и как нам её отсюда отвадить.

— Как-как, — неожиданно заговорила пленница, — Выйди на улицу и дай ей себя выпотрошить. После этого она точно уйдёт.

— Значит по плохому, — я равнодушно пожал плечами и повернулся ко второму пленнику, — К сожалению, твоя подружка не спешит тебя спасать. Очень жаль. Знаешь, я быть может даже дал вам выяснить отношения, но боюсь времени у нас мало. Тварь рано или поздно проберётся в дом, и тогда уже выпотрошит нас всех. Так что… Скажи, ты ведь мизинцем нечасто пользуешься?

Ответить бедолага не успел. Бернард тут же подскочил к нему и полоснул ему кинжалом по левой руке. Несколько секунд парень непонимающе моргал. Отсечённый кусочек розовой плоти успел упасть на пол и разбрызгать вокруг себя капли крови, прежде чем тот глухо завыл, вцепившись зубами в тряпку.

— Ну как? — я вновь уставился на пленницу, — Я достаточно доходчиво объяснил? Или может мне продолжить?

— Пошёл ты, — процедила Мелисса сквозь зубы, глядя на отрубленный мизинец, — Дай только развяжусь, и я тебе глаза выцарапаю.

— Это пытались сделать твари и пострашнее, — хмыкнул я, проведя рукой по буграм шрама, пропахавших щёку, — Как видишь, у них не очень-то получилось. Ладно, вижу, что ещё не дошло. Бернард, давай второй.

— Погоди, — капитан отошёл в сторону, скрестил на груди руки и оценивающим взглядом окинул скулящего пленника, — Этак мы провозимся до тех пор, пока сюда эта тварь не проскребётся. Есть идейка получше, — Он прошёлся по комнате взад-вперёд, а затем внезапно добавил, — Дикр, Вейм. Спустите ка с него штаны.

От неожиданности пленник на секунду аж перестал скулить и широко раскрытыми глазами уставился на бывшего капитана. Спустя несколько мгновений до него всё-же дошло, что именно задумал старый служака, и бедолага задёргался и завыл в разы сильнее. Правда это ему не шибко помогло. Дирк, прежде чем приниматься за раздевание пленника, хорошенько огрел того кулаком по башке, чуть не выбив из него дух. Парень перестал дёргаться и завывать, и теперь лишь переводил затравленный взгляд то на меня, то на бывшего капитана. Правда, ни там ни там он ни жалости ни сострадания не находил. Бернард в принципе презирал преступных