Я надеялась, что Лида, получив свое, закончит разговор иотпустит меня пить чай. Но не тут-то было – она еще не выговорилась.

– Кстати, ты слышала новость? Карина, оказывается, ни причем! То есть не она убила Вадима!

– Ну да… – протянула я без энтузиазма.

Я-то это и без нее отлично знала, но вот откуда об этомузнала Лида? Неужели Сандра раскололась? Не может быть!

– Так ты это уже знала? – В голосе Васильцовойпрозвучало искреннее разочарование. – Кто тебе рассказал?

– Да так, – спохватилась я, – слышала что-то краемуха… но без подробностей. А как это выяснилось?

– Мужчина, сосед, вернулся из командировки, – затараторилаЛида, обрадовавшись, что я знаю не все.

– Какой сосед? – Я заинтересовалась, вспомнив соседкусвекрови Валентину Кондратьевну и бравого пенсионера с таксой. – Из какойквартиры?

– Ну так, наискосок (точно, та дверь тогда не открылась нашум скандала), Карина ни за что не сознавалась в убийстве, требовала адвоката,говорила, что ее свекровь нарочно оговаривает (точно, так и есть, а Каринамолодец, твердо держалась), и тогда один там опер ей поверил и пошел поквартирам (не иначе, как запал на Карину). И представляешь, – вдохновенноверещала Васильцова, – поговорил он с этим мужичком, тот и вспомнил, чтовидел, как в день убийства Сандра вышла из дома вместе с Кариной! Говорит,ошибиться никак не мог, женщина уж больно эффектная, давно ее приметил! (Везетже этой Карине! Меня бы, к примеру, никто не запомнил…)

– Представляешь себе? – захлебывалась Лида. –Выходит, она все наврала!

– Выходит, – согласилась я, – а что милиция?

– Ой, милиция очень была недовольна! Один там Сандре всевысказал и грозил санкциями. Статья, говорит, есть за умышленный оговор и дачуложных показаний. Теперь дело-то застопорилось, убийцу искать надо!

– Да уж… – протянула я.

– Ну тебе даже неинтересно рассказывать, никакойреакции, – вздохнула Васильцова. – Что у тебя за характер?! Ну ладно,приготовь чемодан, я скоро приеду…

Я хотела сказать ей какую-нибудь колкость, но не успела – изтрубки уже доносились сигналы отбоя.

Нет, так сразу не станешь другим человеком! Мне еще нужноэтому учиться, учиться и учиться!

Я вздохнула и полезла на антресоль за чемоданом.

К счастью, разобрала я его сразу по приезде и он был вприличном состоянии. Оставалось только найти ключик. Впрочем, долго искать егоне пришлось, поскольку он всегда был в одном и том же месте.

Чемодан у меня был действительно хорошей фирмы, довольнодорогой, и покупала я его в комплекте с дорожной сумкой. Чемодан сдавала вбагаж, а сумку брала с собой в самолет. В этой сумке у меня были самыенеобходимые в полете вещи – косметика, детектив в мягкой обложке и разныемелочи.

И в боковой кармашек этой же сумки я убирала ключ отчемодана.

Поэтому я сразу же полезла в этот кармашек, не сомневаясь,что найду там ключ.

Действительно, мне сразу попал в руку маленький плоскийключик. Однако что-то с ним было не так. Я вытащила его из кармашка и судивлением поднесла к свету.

Без сомнения, это был не тот ключ.

Он был немножко больше чемоданного, с затейливой плоскойбородкой и немного утолщенной головкой. Головка была золотистая, и на ней быливыбиты три маленькие буквы – ГДР. И еще какой-то четырехзначный номер.

Что это такое? Откуда в моей сумке оказался этот ключ? Икуда делся тот ключ, от чемодана?

Но тут же все мысли о ключах вылетели у меня из головы,потому что телефон залился отчаянным звоном. Снова мелькнула мысль не братьтрубку, но вдруг это Лида Васильцова заплутала в трех соснах и не может найтимой дом? И если я не отвечу, она уйдет, и мне придется тащиться к ней счемоданом! Нет, это выше моих сил, думала я, снимая трубку телефона.

– Даша, – шептал на том конце ужасно знакомыйголос, – Даша, спаси меня! Она ломится в двери!

Я потрясла головой и осознала, что говорю с бывшейсвекровью.

– Кто ломится? – нарочно спросила я. – Вероника?

– Какая там Вероника! – У свекрови от возмущения дажеголос прорезался. – Карина! Ее выпустили из КПЗ, и она сразу ко мне.

– Морду бить, – удовлетворенно сказала я. – Что ж,этого следовало ожидать…

Из телефона доносились грохот и крики, свекровь тоненьковзвизгнула, из чего я сделала вывод, что Карину она в данный момент боитсябольше, чем Веронику.

– Вызывай милицию! – предложила я.

– Да ты что!

И я поняла, что с милицией у свекрови сейчас отношениясложные, что если приедут они, то как бы свекрови не попало еще больше.

– Даша, приезжай, только ты можешь ее урезонить! – умоляласвекровь. – Скажи, что я не нарочно…

– Ага, случайно вырвалось… – фыркнула я.

– Дарья, моя смерть будет на твоей совести! – взвыласвекровь.

– Да как же вы мне все надоели! – крикнула я, сдаваясь.

На леваке успела я к Шурочке минут за двадцать. И застала налестнице такую картину.

Карина – всклокоченная, в какой-то пыльной хламиде, пахнущаядезинфекцией, с дешевой матерчатой сумкой через плечо – пинала ногами дверь.Видно было, что занимается она этим уже давно, куража маленько поубавилось, носдаваться Карина не собирается. Двери соседних квартир были открыты, оттудавыглядывали Валентина Кондратьевна, дедушка и такса. Третий сосед, плешивыймужичок неприметной наружности, суетился вокруг Карины.

– Дорогая, – говорил он, – оставьте вы это дело,не мучьте себя. Зайдите ко мне, отдохните, умойтесь…

– Да пошел ты! – рявкнула Карина, отпихнула его плечоми снова принялась дубасить в дверь. – Открывай, кошелка старая! Открывай,а то хуже будет!

– Да не откроет она, зря только шумишь, – высказалсядед из своей двери, – не полная же она дура!

– Не дура, а сволочь! – заорала Карина, сняла туфлю ипринялась каблуком бить по двери, причем на пятке я углядела здоровеннуюдыру. – Я тебя, ведьма в кудельках, как капусту нашинкую, форшмак сделаю ина хлеб намажу!

– Привет! – сказала я, держась поближе к дедушке стаксой и готовясь в любую минуту дать деру. – С возвращением тебя!

Карина уставилась на меня по инерции злобно, потом черты ееразгладились.

– И ты здесь? Эта вызвала?

– Твои вопли из моей квартиры слыхать, – усмехнуласья, – ладно, хватит дурака валять и людей развлекать задаром. Кончай этусамодеятельность, возьми себя в руки.

– Я отсюда не уйду! – упрямо сказала Карина и сноваотмахнулась от настырного соседа, который пытался погладить ее по плечу, каквидно, решил, что раз замолвил за нее словечко перед милицией, то ему можно начто-то рассчитывать.