Азамат не медлил – сразу понял, что это шанс.

Бросился, схватил две руки…

В два приема скрутил уродов и вытолкал из проулка, а я только глазами хлопала.

Азамат взял за руку меня, Аленку и повел прочь.

Я не сопротивлялась. Не спрашивала – откуда он вообще взялся. Вообще ничего не могла сказать.

Несколько быстрых перебежек, почти рысью – и мы уже снова на рынке. А потом – и возле отеля. Заходим, в открытую Азаматом дверь и… остаемся вдвоем.

Я вижу только мощную спину Шиковского, который торопливо удаляется по улице…

Смотрю на Аленку. Она на меня…

И уже только в номере, за чаем дочка вдруг спрашивает:

– Думаешь, все эти подарки, выигрыши…

Я пожала плечами.

Теперь уже не вернешь ни полет на самолете в первом классе, ни номер в шикарном отеле.

Что ж… Пристегнемся и насладимся…

* * *

После ужина мы расположились за ноутбуками, чтобы посмотреть сериалы – каждая свой любимый. Однако пиликанье вотсапа – этого универсального средства связи для тех, кто на разных контитентах, оторвало нас от занятий.

Я посмотрела на экран сотового.

Анна! Черт бы ее побрал!

Я заблокировала Анну после нашего последнего разговора с Шиковским и Алифом. Я понятия не имела – в чем мне солгала приятельница, а в чем была честной.

Однако Анна регулярно пыталась до меня дозвониться. У меня скопилось уже штук сто отклоненных вызовов еще на родине.

А тут она наяривала на вотсап, где я не умела блокировать вызовы. Сообразила же!

Ладно! Сегодня, видимо, такой день!

Эта зараза как больной зуб. Просто нужно набраться смелости, собраться с духом – и вырвать его.

Чем дольше тянешь на обезболивающих, тем только хуже для организма. Яд воспаленных мыслей отравляет рассудок, токсины неприятных эмоций – чувства.

Я приняла вызов и вышла на балкон.

– Спасибо, что взяла трубку, – с облегчением выдохнула Анна.

– Что тебе нужно? – я не церемонилась и приятельница не сетовала.

– Я… тебя… обманула…

Ее слова эхом отозвались в моей голове и перед внутренним взором возник Шиковский.

Суровое лицо, острые скулы, пляска желваков. И взгляд – отчаянный, прямой.

«Мы с Аней, правда, спали вместе. Но я на берегу договорился: никаких серьезных отношений. Она согласилась».

Эхом пронеслись в голове слова Азамата.

– Он не делал тебе предложения, верно? – обвинительным тоном произнесла я. – Ты все придумала?

– Мы были любовниками. Вначале связи договорились, что просто доставляем друг другу удовольствие. Встречаемся… Но ничего серьезного. Но ты же знаешь… Всегда можно передумать. Я надеялась… Он был таким внимательным, интересным. Таким… Ну ты и сама понимаешь… И я влюбилась! Понимаешь? А потом… Он… Он… вдруг и резко охладел ко мне. И попросил убедить тебя на него работать.

Анну словно прорвало. Казалось – ей требовалось выговориться. Пусть даже мне. Пусть даже зная, что встретит лишь осуждение из-за того, что рассорила нас с Шиковским. Но ей требовалась эта разрядка, как требуется вскрыть нарыв, чтобы, наконец-то, стало полегче.

– Я была уверена, что он натешится тобой и вернется ко мне. Ну правда, до последнего так думала. Что ты – нечто свежее, необычное. Он соблазнит тебя, сломит твою неприступную стену «никаких отношений на работе или с заказчиком» и поймет, что это был лишь азарт. Просто увлечение. А потом вернется ко мне… Казалось, что просто нужно выждать. И я ждала… Верила… А потом… Потом… Мне позвонил Алиф…

– Алиф?

– Да!

– Когда это было?

– По-моему числа 16-го…

Я посильнее сжала трубку, потому что она едва не выскользнула из рук. Сразу после того, как Алиф застукал меня на кухне Шиковского? Вернее, после того, как я перепутала кухню дяди и племянника?

Он решил позвонить Анне…

Я приблизительно представляла, что сказал парень. На эмоциях, на гормонах…

Мне даже не хотелось на него злиться…

– В общем… Он убедил меня, что Шиковский только и ждет, чтобы я снова объявилась. Что ты ему надоела хуже горькой редьки. Что он снял, ну так сказать, пенку с молока и теперь уже новизна не так интересна… Ну ты понимаешь.

О да! Я поняла. Мы переспали с Шиковским и Алиф решил подключить Аню. Надеялся, что она разведет нас с дядей.

– Я воспрянула духом. Позвонила Азамату. А он… он…

Анна всхлипнула и несколько минут я слышала в трубке плачь, шмыганье и хлюпанье носом. Но жалеть подругу сейчас не хотелось. Если бы она не солгала… Но после того, что сделала Анна, внутри словно что-то выключилось. Я не могла сочувствовать приятельнице. Слушала ее рассказ отстраненно. Как детектив, что распутывает сложное преступление. Нужно докопаться до истины. Интересно. Важно.

Но совершенно не затрагивает сердце и душу.

– А он сказал, что любит тебя и хочет на тебе жениться! – выпалила Анна на одном дыхании, словно боялась, что уже не хватил сил произнести все, что планировала.

Она замолчала. Будто позволяла мне проникнуться, понять, разобраться.

Но я понимала сейчас только одно. Анна оболгала Шиковского и разлучила нас из чувства мести. Из зависти к моему возможному счастью. Из зависти к тому, что меня Азамат воспринимал серьезно, а ей отвел роль любовницы и больше в каком другом амплуа не видел.

Я злилась, раздражалась, но по-прежнему не могла пожалеть приятельницу.

Анна еще немного повсхлипывала, высморкалась и закончила срывающимся, почти не своим голосом:

– Я не смогла это просто так оставить. Поэтому… Я…

– Дальше я знаю! – жестко произнесла я.

Наверное, я так разговаривала с двоечниками, которые не смогли ответить на экзамене на самые элементарные вопросы, но я все же натянула сову на глобус – поставила им тройку. Буквально клещами вытаскивала хоть какие-нибудь знания. И оценку базировала на результатах сдачи реферата, лабораторных работ и каких-то хотя бы начальных представлений о физике. Если их обнаруживала. Закрыв глаза ставила удовл… исключительно потому, что понимала – лучше эти бездельники не выучат. По выбранной специализации физика им нужна, как рыбке зонтик. Так чего себя мучить?

А потом эти лоботрясы дождались окончания экзамена и начали канючить. Четверку! Боже! Как они меня всегда бесили!

Я собиралась с духом, успокаивалась и менторским тоном сообщала.

«Вы не ответили на первый вопрос, на второй, на третий и даже на четвертый. Дополнительные вопросы также ничего не дали. Сколько будет ноль, умноженный на четыре? Ноль! Я могу поставить вам ноль, если нынешняя оценка не устраивает».