в опасности! Будете говорить, что нихера не знали? Да кто вам поверит? Я видел как эти двое, — кивнул на Бориса и Виталия, — утром во двор Марго заходили. Видел, как они с Валькой базарили! Всё они знали! Что скажете, а?

— Почему молчали? — набычился Фёдор.

— Отвечайте! — одновременно с ним сказал Семён. — Вам что, плевать на всех нас?

Его жена Тамара демонстративно плюнула себе под ноги.

— И кто вы после этого?

Виталий поднял руки в примирительном жесте.

— Мы знали, что он приболела, и всё, — соврал он. — Мы не думали, что всё так серьёзно.

— Брешет, падла! — мгновенно раскусил его Гена. Он едва не задыхался от возмущения. — Брешет и не краснеет! Он нас всех за баранов держит! Мы для тебя бараны, да? Ну, давай, скажи! Слышь, Фёдор, он тебя бараном считает! И тебя, Семён!

— Хватит орать! — встрял Борис.

Ситуация накалялась и он опасался, что драки не избежать. Гена выглядел тщедушным, а вот эти два типа у него за спиной — те ещё амбалы. Особенно Фёдор — кулачищи здоровые, да и сам этот мужик похож на кряжистый дуб.

— Ты кому это сказал? — как боевой петух встрепенулся Гена. Он буравил Бориса взглядом гиены. — Вы слышали, мужики? Это хер московский хочет, чтобы мы заткнулись, чтобы мы засунули свои языки в жопу и молчали в тряпочку! Ты этого хочешь, мудила, да? Ну, тогда давай, попробуй, заткни нас! Зассал?

Прапор неожиданно развернулся и зашагал прочь. Борис раздосадовано посмотрел ему вслед. В драке от старика толку мало, но хотя бы рядом бы постоял для поддержки.

Гена ухмыльнулся.

— Греби, греби отсюда, старый! — он снова посмотрел на Бориса и Виталия. — А может, простим их, а, мужики? Но пускай сначала жратвой поделятся. Я видел, как они вчера жратву таскали в свою зелёную халупу. У них там припасов, как у куркулей. Некоторым жрать нечего, а эти падлы жируют. Нормальные люди сразу же всё поровну поделили бы, а эти — хрен там. Жмотьё паскудное!

Глаза у Фёдора, Степана и их жён злобно блеснули. Этих людей было всего четверо, но они словно бы подтверждали правило, что даже четыре человека могут быть легко манипулируемой толпой. Стоило одному заводиле бросить боевой клич — и вот, пожалуйста, готовые образцы коллективного бессознательного.

К Виталию подошёл и встал рядом Кирилл, всем своим видом говоря, на чьей он стороне. Борис рассудил, что силы теперь почти равны — и то хорошо. На одной стороне он, Виталий, пожилой Валерий и Кирилл, на другой — Гена, двое амбалов и две тётки, которые явно в стороне не останутся. Эх, вот только мордобоя сейчас и не хватало! И так дела хуже некуда, а тут ещё и драка.

Гену как будто не смутило, что у противной стороны стало на одного человека больше. Он лишь фыркнул презрительно и указал пальцем на Валентину.

— И, может, кто-нибудь скажет, как с ней быть? Что, Валька, думаешь, мы под шумок про тебя забыли? — он говорил так, словно высказывал мнение огромного коллектива. «Я» исчезло, теперь было только «МЫ» — судьи и палачи. — Ты постоянно была рядом с Марго, и зуб даю, что заразилась! Насчёт этих не уверен, не видел, что они к ней в дом заходили, но ты-то постоянно с ней рядом была. И что нам теперь с тобой делать?

Валентина глядела на него с вызовом, без тени страха. Слёзы в её глазах высохли, губы были плотно сжаты.

— Вы ведь с ней, как сёстры были, — Тамара смотрела на неё с упрёком. — Ты ведь заразилась, да?

— Отвечай! — рявкнул Фёдор.

Виталий вышел вперёд.

— Ничего она не заразилась. Всё с ней нормально.

Гена покачал головой.

— Ну зачем ты опять нам брешешь? Вы, суки, своим враньём только хуже делаете. Мы и так тут в жопе полной, и ещё не хватало, чтобы Валька нас всех перезаражала. Я лично, не хочу стать такой же серой тварью, в которую Марго превратилась. Мы все этого не хотим!

— Я буду сидеть в доме и не выйду из него, обещаю, — заявила Валентина.

— Нет, нет, так не пойдёт, — поморщился Гена. — Лично я вижу только один выход, хотя он мне и не нравится. Ты, Валька, уйти должна. Туда уйти, — он небрежно махнул в сторону пустыни. — Что если ты станешь, как Марго и пойдёшь по деревне всех заражать? Может, сейчас ты этого и не хочешь, но потом кто тебя знает… Вон у Марго ведь совсем крышу снесло, выла как зверюга, бегала на четвереньках. На меня, мать вашу, бросилась! А когда ты такой станешь, нам что, в погребах от тебя прятаться? Не-е, мы на такое не согласны.

Четверо за его спиной возмущённо загомонили.

— Валентина останется здесь, в своём доме! — заявил Виталий, сжав кулаки.

— Твоего слова никто не спрашивал, хрен бородатый! — вперил в него гневный взгляд Гена. — Она уйдёт, а потом мы решим вопрос с жратвой.

Борис тоже шагнул вперёд, встав рядом с Виталием.

— Ну вот что, шакал вонючий, тебе сказали, что Валентина останется в своём доме и так оно и будет! Ты плохо слышишь? — он посмотрел на Фёдора и Семёна. — Вы хоть соображаете, на что этот урод вас подбивает? Вы действительно готовы сделать это? Готовы прогнать женщину в чёртову пустыню?

— А что ещё остаётся? — выкрикнул Семён и его жена активно закивала. — Что ещё нам остаётся, а? Никому это не нравится, но что делать, когда такое дерьмо творится? Мы не собираемся сидеть и ждать, когда Валька в чудовище превратится и начнёт на людей бросаться!

— Правильно сказал, Семён, правильно, — одобрил Гена. — Мы не собираемся сидеть и ждать. Зуб даю, если Валька останется, нам всем кранты. Она бомба ходячая! — он повернулся к Валентине и даже умудрился изобразить на своём покрытом оспинами лице что-то вроде сочувствия. — Не доводи нас до греха, уйди сама. Ты же понимаешь, так для всех будет лучше. Иначе нам придётся взять вилы и прогнать тебя силой. А никто этого не хочет.

— Я останусь в доме! — твёрдо сказала Валентина. — Я лучше сдохну, но в эту пустыню не уйду!

— Не вынуждай нас, — почти жалобно попросил Гена. — Ну будь человеком, свали по-хорошему.

Иногда Борис задумывался, смог бы он убить человека. Чаши весов «да» и «нет» всегда колебались в зависимости от настроения, но ни одна из чаш сильно не перевешивала. Сейчас же он чётко знал, что да, смог бы. И при этом получил бы удовольствие. Гена не просто его злил и раздражал. Этот