— Ну нет! Я должна сказать ей, какая она дура! — вслух произнесла она и принялась набирать номер телефона Ольги, не обращая внимания на недоуменные взгляды сидевших на скамейке женщин.

— Ну где вы! — сразу откликнулась Ольга. — Дождемся мы вас сегодня или нет?!

— Нет, не дождетесь! И ты не дождешься, чтобы я когда-нибудь вспомнила, что у меня есть подруга дура.

— Ты что? С ума сошла? Вы поругались? Макс слышал наш с тобой разговор?

— Надо же, какая догадливая! А раньше ты об этом могла догадаться?

— Получается, что я во всем виновата?

— Получается!

— И куда ты теперь? Поедешь к Славику?

— Нет, к нему я не могу вернуться. Я его на прощание почти напрямую козлом назвала.

— Значит, в Мытищи?

— Значит, в Мытищи! — зло повторила Светлана слова Ольги и сунула телефон в сумку.

Заметив подъехавшее такси, она махнула рукой водителю и кивнула на свои вещи.

— На Ярославский вокзал! — бросила она, когда они вместе с ним, уложив ее вещи в багажник, сели в машину.

«Опять Мытищи! Какой черт дернул меня написать Славику эту дурацкую записку?! Сейчас бы вернулась к нему. Ну придумала бы, что сказать. А теперь вот придется все начинать сначала! — досадовала она, посматривая в окно. — Но ничего! У меня есть опыт, я почти цивильно упакована, значит, шансов теперь у меня больше, чем было тогда, когда я вышла на охоту на Макса. И на море я поеду, я ведь в отпуске! И никакой это еще не черный день, тем более что у меня столько бабок!» — окончательно успокоилась Светлана и даже улыбнулась, заметив знакомые башни асимметричного здания некогда нелюбимого ею вокзала.

— И когда уже эта реставрация закончится? — проворчал водитель, останавливая машину.

Светлана не обратила внимания на его слова. В мечтах она была уже далеко от вокзала, от Мытищ и даже от Москвы. Она уже строила воздушные замки на морском берегу.

Максима разбудил звук открываемого дверного замка.

«Нет! Только не это! Ты не можешь вернуться!» — запаниковал он, собираясь закричать.

Через минуту он думал о том, что хорошо, что не сделал этого, потому что увидел и без того испуганную мать, входящую в его апартаменты.

— Макс, вы никуда не поехали? — почти прошептала она.

— Мам, это я никуда не поехал. Говори громко, тебе некого больше стесняться. Светлана уехала навсегда.

— Вы поругались?! — в ужасе воскликнула Наталья Борисовна.

— Нет, мам, мы не ругались, но мы расстались. Не утешай меня, потому что я рад, что это произошло. Я очень рад, мама! Сейчас я ничего не хочу рассказывать, но прошу никогда при мне не упоминать имени этой лгуньи!

— Хорошо-хорошо! Не расстраивайся! Я тут разложу свои покупки, — засуетилась Наталья Борисовна и пошла в сторону кухни.

— Мама, ты можешь делать в моей квартире все, что захочешь! — закричал Максим.

Наталья Борисовна остановилась, испуганно вжав голову в плечи, потом медленно развернулась и посмотрела на сына. Он кричал на нее впервые в жизни. Увидев в ее взгляде и испуг, и укор, Максим пришел в себя. Он сел, свесив с кровати ноги, положил на колени подушку.

— Мама, прости! Давай поедем домой! Прямо сейчас! Я не хочу оставаться здесь! — говорил Максим тихо, но очень эмоционально, нервно сжимая подушку.

— Хорошо, поехали, — быстро согласилась она.

Наталья Борисовна видела беспорядок на кухне, большую кастрюлю, стоящую на столе. Ей хотелось все убрать, но, видя в каком состоянии находится сын, не решилась даже заговорить об этом.

«Я позвоню из дома Инге и попрошу ее сделать основательную уборку», — думала Наталья Борисовна, еле успевая за сыном, спешащим к своей машине.

— Мам, я пока поживу у вас? — уже в машине спросил Максим.

— Макс, ты же знаешь, как я буду этому рада.

Ей было очень жалко сына. В том, что произошло, она винила себя: «Это я во всем виновата! Я сама почти повесила Светлану ему на шею. Никогда, никогда больше не заикнусь о женитьбе! Лучше пусть он останется холостым, чем снова испытает обиду и разочарование!»

Глава 16

— Машенька, может, тебе уже не стоит ездить на работу? Еще родишь в автобусе, — волновалась Рогнеда Игоревна, встречая Машу у главного входа в детский сад.

— Я чувствую себя замечательно! — улыбнулась Маша такому предположению. — Тем более что обратно меня часто увозит Игорь.

— И все же, Маша, надо думать о ребенке. С сегодняшнего дня больше половины наших сотрудников уходят в вынужденные летние отпуска. Оба сторожа ушли и на сессию, и в отпуск, их заменят те, кому остро нужны деньги.

— Рогнеда Игоревна! Я этого не знала! Конечно, я пойду в отпуск!

— Да, это вынужденные меры, я имею в виду не тебя, а остальных. Думаю, на следующий год мы все же снимем или арендуем помещение за городом, и многие родители захотят оставить детей у нас на один или два летних месяца. Пойдем, дорогая, получать отпускные.

Маша, не ожидавшая после выходных стольких новостей, поспешила за директором.

— Садись и рассказывай о своих делах, — приказала Рогнеда Игоревна уже у себя в кабинете.

— Я сдала все зачеты и почти все экзамены. Остался один. Его я думаю сдать в четверг. Ну а к выходным, как сказал врач, будем ждать радостного разрешения от бремени. Хотя, если честно, для меня оно не было бременем в истинном понимании этого слова. Я бы и еще походила беременной, но очень уж хочется с ним встретиться! — Маша, улыбаясь, погладила свой живот.

— Маш, даже я хочу с ним встретиться, — улыбнулась и Рогнеда Игоревна. — Ты заберешь деньги или положишь в сейф?

— У меня же будет стипендия за три летних месяца, так что эти деньги пусть лежат у вас, если можно.

— Ну, Маша! Давай не будем возвращаться к старому вопросу! И давай отметим твой первый отпуск! — улыбнувшись, предложила Рогнеда Игоревна. — Пообедаем вместе, прямо здесь, в моем кабинете. И не возражай! Я знаю, что ты можешь сказать. А вот и обед! — улыбнулась она, услышав стук в дверь.

В дверь вошла их молодая повариха Лена. Она аккуратно поставила на стол принесенный поднос с едой.

— Все, Леночка, спасибо! Дальше мы сами справимся. Руки вымоем в санузле напротив моего кабинета, — предложила она Маше.

Вымыв руки, они вместе сервировали стол, но Маша чувствовала себя несколько смущенно.

— Маша, успокойся, пожалуйста. Мне так хочется, чтобы ты перестала стесняться и смущаться. Мы ведь друзья! Давай отведаем Леночкину стряпню. Мне нравится, как она готовит.

— Наша Лена — человек