Более тщательный анализ воспоминаний Уорни о том же сентябрьском дне 1931 года также ставит под сомнение устоявшуюся хронологию[354]. Рассказ Уорни об этом дне совершенно очевидно не основан на каких-либо личных и частных беседах с братом, он согласует свой рассказ с тем, что написано в «Настигнут радостью». То, что некоторые биографы принимают за воспоминания Уорни о разговоре с Льюисом, — явно принадлежащее самому Уорни истолкование событий задним числом. И, как мы увидим, это истолкование оставляет место для сомнений. Что, если Льюис ездил в Уипснейд в другой раз, без Уорни? Что, если именно в другой раз и произошло окончательное прояснение его богословских взглядов.

В памяти Льюиса о том знаменательном дне в зоологическом саду (все подробности описаны в «Настигнут радостью») сохранилось и лирическое мгновение, когда «над головой пели птицы, под ногами цвели колокольчики»[355] — с тех пор, замечает Льюис, Валлаби-вуд был испорчен реконструкцией. Однако английский колокольчик (Hyacinthoides non-scripta) цветет с конца апреля до конца мая (в зависимости от погоды), а к концу лета его листья вянут и исчезают[356]. В Уипснейде колокольчики цветут чуть позднее, поскольку зоологический сад расположен в горной долине, где климат прохладнее[357]. И все же к сентябрю там не осталось бы никаких «колокольчиков под ногами». Зато они в изобилии должны были цвести в мае и начале июня.

Биографы то ли упускают из виду значение этого факта, то ли путают английский колокольчик с шотландским тезкой (Campanula rotundifolia, в отличие от английского bluebell этот именуется harebell), который действительно цветет и в сентябре. «Райское» воспоминание о птицах и колокольчиках в зоологическом саду однозначно относит это событие к концу весны или к началу лета, а не к ранней осени.

Особое внимание, уделенное колокольчикам, возможно, объясняется их символической связью с моментом откровения, ведь Льюис сам свидетельствует о том, как издавна искал «Голубой цветок» (см. выше, с. 36–37)[358]. Мотив «голубого цветка» в немецком романтизме имеет глубокие исторические корни. Впервые мы встречаем его в посмертно опубликованном фрагменте романа Новалиса «Генрих фон Офтердинген» (1802), этот цветок символизирует ускользающий союз разума и воображения, мира наблюдаемого и субъективного мира внутри. Считается, что прообразом этого символа послужили ярко-синие английские васильки[359]. Но и колокольчики им не уступают в синеве.

При внимательном чтении становится ясно, что эти строки о синих цветах в «Настигнут радостью» относятся не к осени 1931 года, но к повторному визиту в Уипснейд в первую неделю июня 1932 года, когда Льюис снова поехал в зоологический сад, но на этот раз в машине, «ясным днем», за рулем был Эдуард Фурд-Келси (1859–1934). 14 июня, вскоре после этой поездки, Льюис писал брату, особо отмечая «массы колокольчиков», увиденные на этот раз в Уипснейде, и обсуждая состояние Валлаби-вуда[360]. Многие обороты в этом письме очень схожи с ключевым пассажем в «Настигнут радостью». Возможно, эта более поздняя дата и есть тот момент, когда Льюис наконец пришел к вере в Воплощение, кульминация на его пути к христианской вере? Если так, то речь идет о более глубоком понимании веры изнутри, в душе, потому что к тому времени Льюис уже однозначно именовал себя христианином. В таком случае требуется пересмотреть традиционную хронологию этих событий следующим образом:

1. 19 сентября 1931: разговор с Толкином и Дайсоном подвел Льюиса к осознанию, что христианство — это «истинный миф».

2. 1 октября 1931: Льюис сообщает Артуру Гривзу о «переходе» от веры в Бога к вере в Христа.

3. 7 (?) июня 1932: Льюис приходит к вере в божественность Христа, пока едет в зоологический сад Уипснейд в машине с Эдуардом Фурд-Келси.

Удалось ли беспокойному, вопрошающему разуму Льюиса наконец сложить воедино все свои открытия во время поездки в Уипснейдский зоопарк в сентябре 1931 года, примерно через неделю после разговора с Толкином? Или же процесс размышлений и кристаллизации был более долгим и завершился только во время второй поездки в Уипснейд в июне 1932 года? Письмо Льюиса 1 октября 1931 года Гривзу, где он говорит, что теперь «определенно поверил в Христа», безусловно, можно рассматривать как первоначальное осознание важности Христа, которое еще требовало дополнительного исследования и поиска формулировок, что и завершилось в июне 1932 года. Но более поздняя корреспонденция, в том числе письмо Уорни 14 июня 1932 года, не сохранила никаких намеков на подобный ход событий. И мы не можем исключить возможность, что сам Льюис смешал индивидуальные аспекты этих двух поездок, когда писал «Настигнут радостью». Возможно даже, они слились в его памяти, образы и темы двух поездок соединились в обратной перспективе в цельную картину. Так какой же из этих визитов — истинный момент откровения? Мы ранее замечали, что относительно дат на Льюиса безоговорочно полагаться нельзя, так что и повествование в «Настигнут радостью», вполне вероятно, размывает границы между схожими событиями.

И тут, как это часто бывает при чтении самых дразнящих воображение книг Льюиса, мы бы хотели узнать больше, но вынуждены работать с тем, что имеем. Оптимальное решение на данный момент — оставить без изменений традиционную дату обращения Льюиса в христианство — сентябрь 1931 года — но отметить сопутствующие ей неточности и противоречия. Письмо Льюиса Гривзу от 1 октября 1931 года выглядело бы гораздо более понятным, если бы решительный шаг к христианству был уже сделан, даже если на полное исследование и воплощение этого открытия понадобился следующий год.

Но к какому бы году мы не отнесли это открытие, оно завершает длительный процесс размышлений и принятия внутренних обетов, и этот процесс состоял из множества этапов. Невозможно ткнуть пальцем в отдельный момент — вот этот — как в точную дату обращения, но мы можем проследить, как развивается по восходящей дуге мысль Льюиса, и здесь разговор с Толкином окажется ключевым моментом для перехода воображения на сторону религии, а поездка в зоологический парк — логическим итогом этого пути.