ему… Ну, если удача любит смелых, то безумцев она должна просто обожать.

Страх совершенно оставил Арнгрима, и он воскликнул:

– Если я не могу спуститься в Ноатун, то пусть владыка Ньорд сам поднимется ко мне!

Ран откинула голову и громоподобно расхохоталась. Ветер взвыл, взметнулись волны, перекатившись через живой остров… Арнгрим стоял, расправив плечи, и ждал. Ему очень явственно представлялось, как Ран накидывает на него сеть и топит – или попросту наступает на него, превращая из самонадеянного наглеца в кровавое пятно, – и ему было совершенно все равно…

– О, ты прекрасен! Столь жалок – и столь великолепен! Мир будет ошеломлен, когда ты явишь ему себя во всей красе своей грозной силы!

Арнгрим не понял ни слова, однако новых вопросов задать не успел. Ран повернулась к морю, воздела руки и запела.

Пространство наполнилось ревом и воем. У Арнгрима потемнело в глазах. Удар ветра едва не скинул его в воду. Схватившись за острый выступ на каменной чешуе лингбака, Арнгрим поднял голову и увидел, что тучи кипят, будто грозовое варево в небесном котле. Могучий шквал пронесся над морем и обрушился на побережье.

…Успевший отойти от опасных скал «Красный Волк» накренился так, что едва не перевернулся. Затрещали весла, закричали от боли гребцы, посыпались в воду стоявшие на палубе йомсы.

Ульвар Красный Волк тоже выпал за борт. Однако прежде чем ему успели кинуть веревку и вытащить, воду вспенило гладкое серое тело. Ульвар закричал, когда его грудь насквозь пронзил острый как копье витой рог. Пораженные йомсвикинги схватились за обереги, бормоча имена богов: никто из них прежде не слыхал, чтобы нарвал убил человека. Через миг Красный Волк исчез в пучине. Остался лишь багровый развод на волнах, и тот скоро пропал…

А там, где находился Арнгрим, волны вдруг улеглись, ветер стих, и все окутала пугающая тьма.

«Где я?! Что сделала со мной Ран? Я не чувствую ни ветра, ни брызг. Что там за мутно-зеленые облака колышутся наверху? Зимние зорники… Или лингбак все же нырнул?!»

Во тьме родилось долгое медленное движение, будто огромный утес воздвигался из моря. Арнгрим вгляделся – и увидел старика-великана. Тот поднялся из темных вод лишь по пояс, но даже так был многократно выше Ран. В зеленоватой седой бороде запутались обломки гарпунов и чьи-то огромные кости.

Ньорд наклонился, рассматривая человечка.

Арнгриму вдруг почудилось, что морской старец ему кланяется.

– Я знаю твой вопрос и знаю ответ на него, – прогудел низкий голос откуда-то с высоты. – Однако сказать его тебе не имею права.

– Не имеешь… права? – изумленно повторил Арнгрим. – Кто же лишил тебя права, владыка Ньорд?

– Я лишь жрец небесных богов, – шумно вздохнул великан. – Корабельный Двор Ноатун принадлежит им, а не мне…

Арнгриму вспомнилась священная гора, отвергнутая жертва, – и в груди вспыхнул давний гнев.

– Ты знаешь ответ и не скажешь?! – крикнул он.

– Так и есть, – донеслось из тьмы. – Море не станет воевать с небом, даже из-за тебя. Ты должен найти ответы сам, человек Арнгрим. Не трать впустую время краткой человеческой жизни. А когда обретешь силу – возвращайся. Мы всегда тебя ждем…

Ньорд выпрямился и повернул голову, будто всматриваясь вдаль.

– Я вижу корабль… Он идет в Змеево море. Возьми его себе и отправляйся туда. Там тебе ответят – если сумеешь спросить!

«Ответы… Змеево море… И при чем тут моя Славуша?» – невольно подумал Арнгрим.

Однако спросить не успел – Ньорд, обратившись утесом, снова погружался в море. Тьма вокруг Арнгрима качнулась, забурлила, он взмыл куда-то вверх – и оказался на поверхности.

Там было много светлее. Буря со снегом успела пронестись дальше. Тучи все еще быстро бежали к югу, но ветер уже не завывал, срывая пену с гребней волн.

– Брат! – раздался радостный крик где-то рядом. – Хвала богам, ты жив!

Арнгрим повернулся на голос и увидел неподалеку «Красного Волка». Он даже не сразу узнал его, так сильно был покалечен драккар. Корабль кренился на правый борт, почти черпая воду. Мачта исчезла, весла торчали как попало, половина и вовсе переломаны или пропали. Да и людей, глазевших на него в благоговейном страхе, на борту было куда меньше, чем прежде. Арнгрим насчитал едва ли пару десятков. Он вскрикнул от радости, увидев, как Дарри и Крум машут ему руками.

– Ульвар погиб, его смыло за борт! – крикнул Дарри. – И половину йомсов вместе с ним!

– Большинство гребцов уцелели, – добавил Крум. – Но многим поломало руки и ребра веслами.

– Подгребайте поближе, чудище не тронет вас, – приказал Арнгрим. – Теперь это мой корабль. Мы пойдем туда, куда я скажу!

Гребцы послушно взялись за весла, принимая нового, посланного богами вождя. Арнгрим окинул быстрым взглядом драккар, высматривая тех, с кем придется спорить, а то и драться… Однако на корабле не осталось никого, кто стал бы ему перечить.

Глава 18

Лютый Зверь

Великая река несла воды к югу. Солнце играло на волнах, пронзительно кричали чайки. Многоголосым шепотом накатывал и затихал шелест камыша в поймах. Дальний берег терялся в синеватой дымке. Река здесь была так широка, что напоминала море.

Нойда стоял на крутом косогоре, отдыхая после долгого подъема, и, щурясь, глядел из-под руки вдаль.

– Видал я полноводные реки, но поистине ни одна и близко не сравнится с этой, – проговорил он, обращаясь к молодому мерянскому жрецу – арбую, который стоял рядом. – Когда в землях вису болтали, будто Ильха берет начало на небесах, я лишь улыбался – но сейчас, во имя Луота, готов в это поверить!

– Наша земля воистину любима богами и полна чудес, – подтвердил мерянин, переводя дух.

Сам он был родом с озера Неро, а звать себя велел Тучкой.

– Повсюду, куда ни глянь, пересекаются тропы вышних и смертных… Вот, скажем, огромный утес у нас на Неро. Он подобен великану, что сошел с небес прямо в озеро! Как поклонишься Велесу, брат-жрец, – приходи к нам. Мы воздвигли капище прямо на макушке небесного великана, чтобы слушать и толковать его мысли…

Нойда кивнул, постаравшись не улыбнуться. Он уже не первый день шагал к югу вдоль этой реки. Он видел ее там, где она только зарождалась – в древних, сглаженных временем Алаунских горах, – и тихо пробиралась среди ельников, медленно набирая силу и размах. Там, в лесах, ее звали Ильха – «долгая».

Чем дальше к югу, тем шире становилась река. В словенских землях, среди лугов и плавней, ее голубой простор разукрашивали белые, полосатые, пестрые паруса лодий, кнарров, расшив… Здесь имя реки вновь менялось. Местные жители звали ее Волха, что на старом языке словен означало попросту «вода».

А река, разливаясь до самого окоема, стремилась все дальше – туда, где лесов уже не было вовсе, а только бескрайние жаркие степи. И там она меняла имя в третий раз. Степняки звали ее