class="p1">Я был назначен заместителем командира по политчасти 3-го батальона 156-го стрелкового полка в период боев за Шяуляй. Наш батальон, которым командовал майор Михаил Макашов, целиком состоял из солдат нового пополнения. Мы прививали новобранцам лучшие боевые традиции дивизии, рассказывали о ее ветеранах и героях, воспитывали в духе пролетарского интернационализма, боевого братства всех советских народов. Конечно же все это преломлялось через собственный жизненный и боевой опыт каждого из нас.

Рассказывал я молодым деревенским ребятам из освобожденных районов Литвы об их земляках, погибших на полях России и Белоруссии, и о русских, украинцах, белорусах, сибиряках, жителях Кавказа и Средней Азии, отдавших жизнь за литовскую землю.

Нам важно было, чтобы, воюя на своей земле, молодые литовские парни так же, как и мы, прошедшие тысячи километров фронтовых дорог, знали: Родина для нас всех стала несравнимо шире границ Литвы! Вот почему я рассказывал, например, о солдате Мише Шелиа, первом грузине, которого я узнал в жизни, человеке, переплывшем Волгу с размозженной осколком рукой и вновь рвавшемся в бой, в пекло войны. Мы, политработники, разъясняли молодым солдатам, почему в нашей дивизии, большую часть которой составляли жители Литвы, сражались еще и воины других национальностей, во имя чего полегли их земляки на Орловщине, а командир батальона Михаил Макашов, уроженец той же Орловщины, отчаянно и беззаветно ведет их в бой за литовские города и деревни.

В августе – сентябре 1944 года в районе Шяуляя мы готовили бойцов нового пополнения к предстоящим боям. Для того чтобы научить солдат уничтожать танки противника и побороть в себе чувство танкобоязни, были отрыты траншеи полного профиля, которые заняли бойцы батальона. Танки «утюжили» эти траншеи. Когда «тридцатьчетверки» проходили над окопами, надо было укрыться на дне и убрать с бруствера оружие, а затем кидать им вслед, на мотор, учебные противотанковые гранаты. Естественно, молодые бойцы волновались. С тем большей гордостью они потом говорили, что им не было страшно, «только вот во время «утюжки» песок попадал за воротник гимнастерки». Провели мы учения и с артиллерией, во время которых пехота наступала за огневым валом, прижимаясь к разрывам своих снарядов. Все командиры и политработники находились в цепи наступающих.

В результате упорных занятий солдаты пополнения приобрели необходимый опыт, что проявилось во время последующих боев; наступления в Жямайтии, при отражении контратак гитлеровской пехоты и танков в районе Усенай, при освобождении Клайпеды.

Научились они и терпению в преодолении постоянных тягот войны. Нам, бывалым бойцам, фронтовые будни казались вполне привычными. Со стороны же, однако, все это выглядело иначе. Понять чувства новобранцев, впервые идущих в бой, помог неожиданный случай, происшедший зимой 1945 года.

Находились мы в это время в районе Эмбуте, недалеко от латышского города Лиепая, который удерживали гитлеровцы. Наш передний край проходил по опушке леса. Мы мокли в гнилых курляндских болотах. Окапываться было невозможно: траншеи заливала вода. Лишь насыпи из веток и земли кое-как спасали от пуль и осколков, помогали маскироваться. От противника нас отделяла узкая полоса ничейной земли.

День был морозный, солнечный, какие нечасто выпадают в Прибалтике. Над позициями противника появился «Ил-2». Он обстреливал фашистов из пулемета, бил по огневым точкам реактивными снарядами. Мы внимательно следили за штурмовиком, восхищались мастерством и смелостью летчика. Должно быть, впервые я так близко видел в деле штурмовик. Вдруг самолет загорелся и начал падать – в него попал вражеский зенитный снаряд. Летчик выбросился с парашютом, приземлялся медленно, ветер с моря относил его то к немецкой позиции, то к нашей. Пехотинцы вели стрельбу по противнику, отвлекая огонь на себя. Летчик опускался над опушкой леса, там, где залегла наша пехота. Вот купол парашюта зацепился за верхушки деревьев, и летчик повис. Мы быстро срезали стропы, на руках опустили летчика на землю. Все облегченно вздохнули, напряжение спало. Летчика отвели в укрытие, и тут он смачно выругался: в момент раскрытия парашюта при динамическом ударе с его ног слетели меховые унты, он остался в одних носках. Мы обули его в кирзовые сапоги, налили в кружку спирту: «Погрейся, друг».

По телефону сообщили в штаб полка, а сами с интересом расспрашивали гостя. Он, однако, был немногословен и заметно волновался. Шла обычная пристрелка, давно привычная для нас. Летчик беспокоился, сказал, что, оказавшись на передовой, впервые почувствовал, как тяжело и опасно в пехоте. Бойцы переглянулись: на земле вырыл окоп или ячейку, и земля сама защищает тебя. Если ранен, свои найдут, перевяжут, вытащат с поля боя. Мы сказали об этом летчику и спросили: а как же в воздухе, под огнем зениток и истребителей? Он как-то удивленно посмотрел на нас и ответил: «В воздухе – работа, привычная работа, там об опасности думать некогда». Так же стали воспринимать свои боевые будни уже и наши молодые солдаты. В них появились неудержимый наступающий порыв, уверенность в победе.

После короткой, но упорной подготовки солдаты нового пополнения на окраине Шяуляя в торжественной обстановке приняли военную присягу. И вот первое боевое крещение – под Шяуляем. После артиллерийской подготовки и бомбардировки с воздуха противник перешел здесь в контрнаступление, стремясь восстановить коммуникации группы армий «Север» с Восточной Пруссией. Наша Литовская дивизия совместно с танковыми частями и при поддержке штурмовой авиации в течение трех дней оборонялась на подступах к городу, удерживая стратегически важные участки шоссе. Мы отбили все атаки противника, нанеся ему большие потери. Массовый героизм проявили и ветераны, и солдаты пополнения, для которых эти кровопролитные, необычайно насыщенные по числу танков бои были первыми.

Так, уроженцы Шяуляя отец и сын Дауетасы из противотанкового ружья и гранатами подбили несколько вражеских бронетранспортеров. Будучи оба раненными, они уничтожили из пулемета десятки гитлеровцев. Молодой солдат Ионас Мяшкинис, оборонявший с другими бойцами позиции, на которые рвались двадцать танков, не растерялся, подбил ближайший танк гранатой. А тем временем командир орудия сержант Шальтянис зажег еще три вражеских машины, да батарея офицера Стяпаса Улозявичуса уничтожила три танка, три пулемета и до роты пехоты противника.

Всему фронту стало известно в те дни славное имя дочери литовского народа Дануте Маркаускене. Огнем своего пулемета она помогла отбить тринадцать атак противника. За этот подвиг к двум орденам Славы за прежние бои добавился третий – II степени. Она стала первой в Красной Армии женщиной – полным кавалером солдатского ордена. За героизм, проявленный в боях под Шяуляем, около четырехсот воинов дивизии награждены орденами и медалями. Среди них было немало солдат из пополнения. В донесении политотдела дивизии сказано: «Большая часть молодого пополнения ведет себя хорошо, находится в бодром настроении, и