многие из солдат пополнения уже показали свою смелость. В своих высказываниях они признают силу Красной Армии и выражают уверенность в ее победе».

Таковы были первые плоды нашей работы с молодыми солдатами. Успешное завершение разгрома крупной группировки фашистских войск под Шяуляем создало условия для последующих наступательных действий по освобождению Жямайтии и Клайпеды.

Стремясь вернуть важную магистраль Клайпеда – Тильзит, гитлеровцы сосредоточили против нас пехотную дивизию и часть танковой дивизии СС, а также курсантов офицерской танковой школы. 12 октября противник контратаковал передовые подразделения дивизии. Целую неделю мы вели ожесточенные оборонительные бои. Запомнился бой с немецкими курсантами-танкистами. Они шли в атаку, как на учении, командовал ими офицер, подававший сигналы флажками. Их выучка, надо сказать, была неплохой. Но упорной обороной наших подразделений, хорошо организованным метким огнем мы нанесли противнику невосполнимые потери. А что касается офицерской танковой школы, то к исходу боя она перестала существовать.

Вскоре наша дивизия вышла к реке Нямунас (Неман). На противоположной стороне реки был Тильзит, была земля, с которой на рассвете 22 июня 1941 года гитлеровская группа армий «Север» начала наступление в направлении Ленинграда. Нужно было готовиться к форсированию Немана. Предстояли новые тяжелые бои. Командир батальона Михаил Макашов пригласил к нам командира батареи 120-миллиметровых минометов Витаутаса Ряпшиса, и мы, выйдя на берег реки, обсуждали план ее форсирования. Все трое мы были ветеранами дивизии, участвовали в боя под Орлом, Невелем, в Белоруссии, на северо-востоке Литвы.

Несколько слов о нас самих. Витаутас рос в бедной крестьянской семье, в Жямайтии, Папильской волости; в 1940 году, в первый год Советской власти, он поступил в Вильнюсское пехотное училище. Заканчивать его пришлось ему уже на полях сражений. Батарея под его командованием вместе с нашим батальоном прошла с боями весь путь до Немана. Мать Витаутасав годы войны, рискуя жизнью, прятала бежавших из гитлеровского плена советских солдат.

Я родился на берегу Немана, в нескольких сотнях километров выше по течению от того места, где мы сейчас стояли, в местечке Бальберишкис. Вся моя юность, ее радости и печали были связаны с этой рекой.

А Миша Макашов родом из России. В феврале 1943 года мы, воины 16-й Литовской дивизии, вступили в первый бой на его родной орловской земле. Вместе с нами он шел от Алексеевки до берегов Немана. На трудных дорогах войны нам доводилось выручать друг друга в бою, на этом пути мы хоронили наших боевых друзей.

Итак, дивизия готовилась к форсированию Немана. От ее участка форсирования было уже совсем близко до Балтийского побережья. И это радовало всех нас. Ведь для жителей Литвы Балтика – благодатный край, символ их родины. Капелькой балтийского янтаря назвал Литву наш боевой друг, любимый поэт той, да и сегодняшней поры Эдуардас Межелайтис. Нежность этого определения близка и понятна сердцу каждого из нас. Почуяв свежий солоноватый ветер с моря, я вспомнил, как меня, еще мальчишку, привозила мама в бархатные дюны Паланги. Безмятежность воспоминания казалась тогда просто невероятной!

Вспомнил я и свою последнюю довоенную встречу с Балтикой, расположенный неподалеку от Кретинги концентрационный лагерь Димитрава, где вместе с другими политзаключенными отбывал наказание за подпольную революционную работу. Там, в Димитраве, в тридцать девятом году находилось немало нас, воевавших потом в рядах 16-й стрелковой дивизии и навсегда оставшихся на долгом пути нашего возвращения домой. Под завывание все того же ветра с моря пели мы тогда революционные и народные песни после возвращения с лесоповала, из каменоломен. И именно там наш товарищ по заключению, впоследствии многолетний председатель Президиума Верховного Совета республики, замечательный человек и поэт Юстас Палецкис, перевел на литовский со слов кого-то из заключенных так полюбившуюся нам советскую песню о поре гражданской войны: «Там вдали, за рекой, загорались огни…» Разве могли мы думать, что спустя всего четыре года эта песня станет песней нашей собственной солдатской судьбы?..

Задачу по освобождению Клайпеды командование 1-го Прибалтийского фронта возложило на 4-ю Ударную армию, в состав которой входила и наша дивизия. Гитлеровцы здесь хорошо укрепились, построили вокруг города несколько оборонительных линий с многими рядами траншей и железобетонными укреплениями для огневых точек. 27 января 1945 года в четырнадцать часов бойцы дивизии поднялись в атаку и заняли первую позицию противника. А когда наступили сумерки, наши штурмовые группы прорвали вторую и третью позиции, и мы ворвались в город. На другой день в пятнадцать часов вышли к морю. Наконец-то!

Стояли сильные морозы, с моря дул пронизывающий ветер. Усталые и озябшие солдаты заходили в дома, чтобы хоть немного согреться и отдохнуть. Однако здесь их поджидала смерть. Уходя, гитлеровцы подкладывали под дома мины замедленного действия. В течение нескольких дней продолжались взрывы, пожары. Днем и ночью работали саперы.

30 января на рассвете противник был полностью уничтожен. На маяке, на молу взвилось победное красное знамя.

Военный фотокорреспондент Ханонас Левинас сделал тогда в освобожденной Клайпеде памятный снимок: солдат Литовской дивизии рвет флаг со свастикой…

Бывший офицер дивизии Викторас Бергас, назначенный председателем Клайпедского горисполкома, вспоминал, что из восьми причалов порта семь гитлеровцы взорвали. Оставшийся причал был тоже подготовлен к взрыву, заминирован на глубине восемь метров. Но мина не взорвалась. Когда саперы извлекли ее, то обнаружили в ней записку на французском языке: «Эта мина не взорвется». Она была изготовлена в оккупированной гитлеровцами Франции. Так французские антифашисты спасли этот единственный причал Клайпедского порта. Такое яркое проявление пролетарского интернационализма служило действенным примером в нашей партийно-политической работе. Красноречивый факт мгновенно облетел части и подразделения, подтверждая обреченность агрессивной фашистской машины.

Теперь, когда Клайпеда была в наших руках, мы развернули среди бойцов беседы о будущей мирной жизни Советской Литвы, устраивали встречи с командованием дивизии. Во время боев за Клайпеду дивизией командовал генерал-майор Адольфас Урбшас. В буржуазной Литве он был начальником штаба дивизии. Когда в марте 1939 года гитлеровская Германия предъявила Литве ультиматум с требованием о передаче ей Клайпеды, Урбшас назначается начальником эвакуационной комиссии по выводу литовских воинских частей из города. За уходящими частями литовской армии, наступая им на пятки, шли войска вермахта, и никто не мог тогда знать, где они остановятся. Именно тогда Урбшас понял, чего стоит так называемая независимость буржуазной Литвы. «Это было только красивое представление, только водевиль», – писал он впоследствии.

И вот генерал-майору Красной Армии Адольфасу Урбшасу довелось освобождать город, который он шесть лет тому назад вынужден был отдать без боя противнику. После завершения операции на ее разборе в штабе дивизии комдив рассказал обо всем этом командирам и политработникам. Потом по просьбе политотдела