На немедленной агрессии против СССР, располагавшего не столь значительными силами на Дальнем Востоке, настаивал и начальник штаба Квантунской армии генерал-лейтенант Т. Есимото, убеждавший начальника оперативного управления Генштаба армии С. Танаку: «Начало германо-советской войны является ниспосланной нам свыше возможностью разрешить северную проблему. Нужно отбросить теорию «спелой хурмы» и самим создать благоприятный момент. Даже если подготовка недостаточна, выступив этой осенью, можно рассчитывать на успех». Под теорией «спелой хурмы» в Токио подразумевали ситуацию, когда терпящий поражение от Германии Советский Союз вынужден будет перебросить на запад главную часть своих дальневосточных войск, что позволит Японии легко захватить советский Дальний Восток и Сибирь. И если бы Сталин ошибся и решил усилить антигитлеровские армейские группировки за счет дивизий Дальнего Востока, то Квантунская армия неминуемо бы напала на СССР. Но даже в самые трудные, катастрофически военные недели в войне с Гитлером Сталин не допустил такой стратегической ошибки и продолжал держать на Дальнем Востоке такое количество войск, которое было способно противостоять японским милитаристам.

Опасность японского нападения сохранялась вплоть до конца 1943 года. Лишь после разгромной для гитлеровцев Курской битвы японский Генштаб впервые пересмотрел свои стратегические замыслы против СССР и в 1944 году приступил к составлению плана обороны на случай нападения СССР. С 1943 года от японских военных представителей из Берлина начали поступать в Токио неутешительные сообщения. В августе 1943 года в Берлине состоялось совещание руководителей японских информационных бюро в Европе. Его участники пришли к выводу, что Германия, по-видимому, проиграла войну и ее поражение — лишь вопрос времени. К такому же выводу о неизбежном крахе Германии стали склоняться и здравомыслящие политики в Токио. Важно заметить, что в 1941 году о военно-политических настроениях в японских политических и дипломатических верхах нашу ставку регулярно информировал знаменитый разведчик Рихард Зорге, действовавший под псевдонимом Рамзай.

Японцы через своих агентов в Европе (агенты были хорошо оплачиваемыми европейцами, работавшими на Германию и Японию) получили информацию о том, что Советский Союз после победы над Германией склонен помочь США. Подлинного же содержания документов Московской, Тегеранской и Крымской конференций по этому вопросу японцы не знали. Однако для них было достаточно и информации в общих чертах. В токийском Генштабе, проанализировав возможность столкновения с СССР, пришли к выводу, что в войне с тремя державами они не выстоят и вынуждены будут капитулировать, чтобы спасти Японию от полного разгрома, на грани какого уже стояла Германия. В стремлении избежать такой катастрофы японское правительство прибегло к активной дипломатии. Сначала был разработан план, в соответствии с которым Япония должна была взять на себя роль посредника в примирении Германии и СССР. Считалось, что даже если эта затея и провалится, то Москве будет продемонстрировано «искреннее» стремление Токио к миру.

Если СССР согласится взять Японию в посредники по примирению с Гитлером, можно будет различными интригами внести раскол в лагерь антигитлеровской коалиции, поссорить СССР с Англией и США. Но и этот вариант был почти нереален, так как японцы знали, что СССР без согласия США и Британии не будет вести никаких сепаративных переговоров с Германией и ее союзниками. Японский представитель в Москве Н. Сато пытался все же в сентябре 1943 года в беседе с Молотовым затронуть вопрос о возможной посреднической миссии Японии, но Молотов ответил категорическим отказом. Гитлера тоже не интересовала такая хитрая дипломатия Токио. Он понял, что после злодеяний, совершенных германскими войсками на советской территории, Москва ни на каких условиях не согласится на перемирие с Берлином.

Тогда в 1944 году японцы попытались заключить компромиссный мир с Китаем, США и Великобританией. Однако и эта попытка провалилась. В послевоенные годы из раскрытых секретных японских архивов стало известно, что европейская резидентура Токио все же пронюхала о соглашении между союзниками, достигнутом на Крымской конференции. И это подтверждается следующим фактом. Вряд ли можно назвать совпадением то, что 14 февраля 1945 года, через два дня после окончания Крымской конференции, трижды возглавлявший японское правительство влиятельный политик князь Ф. Коноэ представил императору Хирохито секретный доклад, в котором призывал японского монарха «как можно скорее закончить войну» с Америкой. Основным доводом была «серьезная опасность вмешательства в недалеком будущем Советского Союза во внутренние дела Японии». И далее вполне обоснованно Ф. Коноэ развивал свой политический прогноз: «С точки зрения сохранения национального государственного строя наибольшую тревогу должно вызывать не столько само поражение в войне, сколько коммунистическая революция, которая может возникнуть вслед за поражением». Главный же смысл доклада сводился к тому, чтобы до вступления СССР в войну на Дальнем Востоке успеть капитулировать перед США и Великобританией, «общественное мнение которых еще не дошло до требований изменения нашего государственного строя».

О возможности коммунистической революции в Японии и свержении императора Ф. Коноэ говорил, исходя из роста недовольства в народе затянувшейся войной. Но японский генералитет категорически отвергал возможность капитуляции. Тогда политики Токио стали разрабатывать вариант, по которому СССР должен быть посредником в завершении войны на Тихом океане. Если бы СССР пошел на такие условия, то как посредник он уже не мог бы напасть на Японию. Этот план усердно продумывал и разрабатывал министр иностранных дел М. Сигэмицу. Главной целью планируемых переговоров с Москвой было добиться от нее подтверждения обязательств, оговоренных советско-японским пактом о нейтралитете от 13 апреля 1941 года.

А в это время, с начала лета 1945 года, Сталин начал постепенную переброску войск на Дальний Восток, о чем быстро стало известно в Токио. Перед этим, в феврале и марте 1945 года, японцы через своих представителей пытались зондировать почву относительно возможного посредничества СССР в перемирии с Англией и США.

При этом японцы пытались выторговать себе почетные условия мира. Советский посол в Токио Я. А. Малик ответил вежливым отказом на японские предложения. Для Токио положение оборачивалось близкой катастрофой. А между тем в общей сложности на всей дальневосточной территории (не только в Приморье) СССР постоянно держал от 32 до 59 дивизий, от 3 до 5 тысяч самолетов, 8—16 тысяч орудий и минометов, свыше 2 тысяч танков и САУ И эти силы стали быстро наращиваться после разгрома Германии. Япония же начала намекать на примирение с СССР после того, как в 1941 году совершила сотни вооруженных провокаций на советско-японской границе, тем самым нарушив положения пакта о нейтралитете.

Потому вполне закономерным было с точки зрения международного права то, что 5 апреля 1945 года советское правительство официально заявило о денонсации советско-японского пакта о нейтралитете. В правительственном сообщении, опубликованном в советской прессе, говорилось, что в результате вражеской политики Японии в отношении СССР документ «потерял силу и продление этого пакта стало невозможным». Это было серьезное предупреждение для Токио, явный намек на ближайшую войну с могучим СССР.