Далее в записке М. М. Литвинова предлагалось конкретное членение Германии на государства: «При всех условиях необходимо настаивать на отделении от Германии Пруссии и на выделении Рейнланда, Вестфалии, Саарской области и Гессен-Нассау, образующих одно независимое государство. Желательно выделение из Пруссии также Ганновера, который мог бы образовать вместе с Ольденбургом и Бременом отдельное государство». В южной части Германии по плану Литвинова и его помощников предлагалось образовать еще четыре (!) государства: Саксонию, Баварию, Вюртемберг и Баден.

Учитывая, что немцы будут всячески противиться расчленению своей страны и стараться сохранить единство, Литвинов цинично писал, распоряжаясь судьбами и воззрениями простых немцев, как Бонапарт: «Пусть немцы носятся с идеей объединения, но они не смогут его осуществить в течение по крайней мере многих десятков лет, в течение которых можно будет пользоваться благами мира» (АВП РФ д. 142, л. 3–4, 24–26, 77–78, 108–109).

Несомненно, более трезво мыслящие советники Сталина поняли, какую бомбу замедленного действия закладывает слишком энергичный и эмоциональный Литвинов под послевоенное мирное устройство Европы. Немцы ни на минуту, никогда и ни при каких условиях и обстоятельствах в силу своей национальной психологии и непокорности духа не согласились бы с дроблением своей родины на 6 государств! Неизбежно в каждом из насильно образованных малых государств возникли бы подпольные комитеты по борьбе за объединение Родины, по борьбе с русскими, коммунистическими оккупантами. И эти комитеты, связавшись между собой, создали бы мощное подпольное движение, которое невозможно было бы подавить, потому что на патриотических началах оно бы пользовалось широчайшей материальной и моральной поддержкой простого населения.

Такие комитеты по объединению Германии нашли бы поддержку и у спецслужб союзников, которые бы не упустили такую прекрасную возможность расшатать правопорядок в советской оккупационной зоне и вызвать там широкое народное возмущение, переходящее в вооруженное народное восстание против «коммунистических поработителей». Потом, конечно, сохраняя свое влияние и присутствие в Западной Германии, союзники нашли бы как утихомирить народ и создали бы единое западногерманское государство с присутствием своих военных баз. Западная Германия (ФРГ) и была создана союзниками в противовес коммунистической ГДР.

Иными словами, план Литвинова, обеспечивающий на много лет «блага мира», явно не подходил практичному в политике Сталину. Вождь мог пойти на авантюру (и то продуманную) внутри страны. Например, устроить репрессии, чтобы устранить всех недовольных сверху донизу, но во внешней политике такие авантюры, чреватые Третьей мировой войной, ему явно не подходили. И, тем не менее, 14 марта 1944 года записка «Обращение с Германией» была обсуждена на частном (!) совещании членов комиссии по подготовке мирных договоров. На совещании присутствовали: М.М. Литвинов, С.А. Лозовский, д. 3. Мануильский, Я.З. Суриц, Б. Е. Штейн, М. М. Юнин.

Разговор главным образом шел о максимальном уменьшении промышленного потенциала Германии, и в этой связи обсуждался вопрос о ее расчленении. Штейн аргументированно заметил, что разделение Германии может натолкнуться на большие трудности как внутри немецкой страны, так и со стороны Англии и Америки.

Литвинов ответил, что он учитывал при написании записки трудности, оговоренные Штейном. Литвинов считал, что теоретически, при условии длительного согласия между тремя великими державами, можно в принципе совершенно обезвредить Германию путем разоружения и репараций. Если союзники ослабят контроль в своих оккупационных зонах и станут поощрять вооружение и милитаризацию Германии, то этому как раз и можно воспрепятствовать разделением страны на государства.

Безусловно, это был отличный стратегический план с точки зрения ярко выраженного коммунистического тоталитаризма. Но, как уже упоминалось, Сталин не хотел лишних конфликтов с союзниками сразу после войны, не хотел и возникновения антикоммунистическою подполья в случае мелкого дробления Германии. А Литвинов, утверждая свою идею, подчеркивал: «Вновь вооружить расчлененную на множество независимых государств Германию и вновь превратить ее в мощное промышленное государство — дело многих и многих десятилетий. И только в этом я вижу смысл расчленения» (АВП РФ, л. 118).

Но, к счастью, Германию постигла менее печальная участь, из двух зол ей досталось меньшее (в немалой степени благодаря упрямству союзников на переговорах с советской делегацией) — она до 1990 года была разделена на два государства. День, когда рухнула печально знаменитая Берлинская стена, стал днем желанного для немцев начала объединения страны, Родины. И в социально-психологическом, моральном, идеологическом аспектах это тоже был мучительный процесс для самих немцев из «разных половинок государства» — процесс не менее сложный и противоречивый, неоднозначный, чем падение страны в не столь далеком прошлом.

* * *

Прекрасный повод для начала широкой социализации стран Азии Сталин усматривал в разгроме Японии, угрожавшей границам и территориальной целостности СССР. Сталина устраивало и то, что в международной политике его нападение на Японию было вполне оправдано обязательствами перед влиятельными союзниками — в первую очередь перед США, ввязавшимися в войну с Японией после разгрома американского флота в Пёрл-Харборе 7 декабря 1941 года.

Разделенная Германия

Уже на следующий день после пёрлхарборской катастрофы Ф. Рузвельт через посла СССР в Вашингтоне М. М. Литвинова высказал советскому правительству пожелание об участии СССР в войне против Японии (История Второй мировой войны. 1939–1945, т. 11, с. 30). С такой же просьбой к СССР обратилась и Великобритания, имевшая в Тихом океане свои колониальные интересы. Однако ситуация в начале войны с Гитлером, частые поражения советских войск, огромные потери материальных и людских ресурсов не позволили Сталину тогда же напасть на Японию и повести войну на два фронта: Россия бы просто не выдержала такого напряжения.

Вопрос участия СССР в антияпонской кампании не упускался американцами из виду при подготовке к каждой значительной союзнической конференции. Так, для встречи в Москве 19–30 октября 1943 года министров иностранных дел СССР, США и Великобритании была подготовлена инструкция американского Объединенного комитета начальников штабов (ОКНШ), в которой указывалось: «Полное участие России в войне против Японии после разгрома Германии имеет важное значение для более быстрого и сокрушительного разгрома Японии с наименьшими потерями для Соединенных Штатов и Великобритании».

Вопрос участия СССР в войне на Дальнем Востоке обсуждался и на Тегеранской конференции в 1943 году. Тогда Сталин пообещал оказать помощь союзникам, но только после разгрома Германии. Обращаясь за помощью к Советам, политики союзников понимали, что Москва, несомненно, захочет иметь свою военно-стратегическую выгоду, что означало бы дальнейшее укрепление СССР на Дальнем Востоке и распространение прокоммунистических настроений в воюющем против японцев Китае. Такой расклад политических «карт» не устраивал американцев, но они ничего не могли поделать, так как без СССР разгромить Японию не представлялось возможным. Во-первых, ведению успешных боевых действий против японцев мешали огромные расстояния, и США не могли высадить на японские острова эффективный десант ввиду его вероятного разгрома. Таким образом, вопрос капитуляции Японии всецело зависел от слова Сталина. Сталин же в первую очередь на вполне справедливых основаниях хотел вернуть России Южный Сахалин и Курильские острова, захваченные японцами в войне 1904 года.