Она потребует от вас большей любви, но позволит резко выходить на самый высокий смысловой уровень и переосмысливать даже большую боль. Для этого попробуйте подумать о собственном негативном опыте через такой вопрос: если бы в том, что сейчас вам кажется злом, крылась величайшая любовь, смысл которой вы пока не понимаете, то какая это была бы любовь?

У меня в практике был очень выразительный случай. Мы работали с невротической мотивацией, которая выматывала мою клиентку. Ее активная идентичность была настолько сильной, что могла загнать героиню до смерти. Когда я попросила эту идентичность показать, с кем она так яростно борется, вышла пассивная фигура, которая была необычайно тучной и неопрятной и олицетворяла страх героини – стать такой, как ее отец.

Бессознательное часто преувеличивает слабости и показывает их в гипертрофированно-омерзительном виде, чтобы наглядно продемонстрировать человеку, чего точно не следует выбирать. Однако, по словам героини, именно таким и был ее отец, живший в гараже, погрязший в деградации, неопрятности и беспорядке и имевший огромный лишний вес. Малейшая мысль о возможности стать такой же вызывала у героини настолько панический страх, что она бессознательно готова была загнать себя до смерти на работе, лишь бы сбежать как можно дальше от этой будущности.

Но беда в том, что именно страх и подспудное убеждение «я могу стать такой, как отец» и создают в бессознательном вероятность реализации подобного сценария. Эта вероятность и воплотилась в пассивной фигуре самой героини, которая уравновешивала гиперактивную идентичность. И по принципу сообщающихся сосудов, чем сильнее становилась активная фигура, тем больше следом за ней росла и пассивная. И ни одна из них не могла исчезнуть, пока существует вторая.

Мы убрали базовые страхи из обеих фигур и достигли их слияния в одну гармоничную идентичность. А так как у героини было сильное осуждение в адрес отца, которое, создавая полюс напряжения в бессознательном, могло породить аналогичные конфликты в будущем, я предложила клиентке вычистить ее негативные убеждения об отце и подумать о нем не только как о человеке, который, имея свободу воли, сделал свой жизненный выбор и имеет право жить так, как решил, даже если это кажется нам немыслимым, но и как о человеке, который, если посмотреть с более высокого смыслового ракурса, совершил подвиг любви отца по отношению к дочери: своим образом жизни он показал ей пример того, чего точно выбирать не следует. Ради того, чтобы дочь – пусть и от противного – могла быть эффективной и счастливой, отец принес собственное благополучие в жертву.

Переосмысление зла

В эзотерических кругах существует концепция «душ на контракте», утверждающая, что души разных людей договариваются перед воплощением играть те или иные роли относительно друг друга – например, роли Жертвы и Преследователя, – для того чтобы каждая душа могла получить необходимый ей опыт. Вне зависимости от вашей теософской позиции эту рамку мышления очень терапевтично использовать для изменения вашего отношения к собственному негативному опыту. Поскольку в действительности именно так и происходит, даже без какой-либо эзотерической подоплеки: люди в системе отношений бессознательно настраиваются друг на друга и подыгрывают друг другу – играют комплементарные роли. А метафора «душ на контракте» просто облегчает нам задачу представить, как это работает.

Попробуйте задаться вопросом: если бы вы со своими обидчиками тайно договорились играть именно такие роли по отношению друг к другу, для чего бы вы с ними это сделали? Попробуйте посмотреть на фигуры ваших обидчиков как на лучших друзей, которые временно надели костюмы Преследователей – для того чтобы вы получили необходимый опыт, делающий вас сильнее и совершеннее. С этого ракурса вы уже можете попробовать взглянуть на их роль как на акт величайшей любви по отношению к вам, ибо роль злодея – нелегкая роль, и согласиться играть ее можно только из большой любви.

Еще один впечатляющий случай был в моей практике. Работа над запросом клиентки отбросила нас к травматическому эпизоду в ее прошлом. Когда героине было шесть лет, она, услышав разговоры в семье о нехватке денег, решила помочь родителям и организовала «свой бизнес». Я уже не помню, что она продавала прохожим на улице, но, когда вечером девочка пришла домой с заработанными деньгами, родители жестоко наказали ее за то, что она их опозорила. После наказания девочка замкнулась в себе, отстранилась от близких и выросла самодостаточной, амбициозной, деловой и успешной. Но боль от произошедшего оставалась.

Я предложила ей посмотреть, какой бы она стала, не случись этого несправедливого наказания в ее биографии. Мы смоделировали альтернативный вектор, и моя клиентка была потрясена открывшейся картиной: она увидела себя абсолютно безвольной, созависимой особой, которая сидела в четырех стенах, была не реализована и интересовалась только романтическими отношениями. После увиденного уже не понадобилось больших усилий для того, чтобы героиня смогла простить своих близких, поскольку она поняла смысл этого события, позволившего ей через боль приобрести ценные качества. А так как эти качества уже сделались неотчуждаемыми, стало возможным и утилизировать боль, давно отслужившую.

Мышление через метафору «душ на контракте» в свое время помогло и мне. Еще задолго до моего знакомства с бессознательным и какой-либо самостоятельной терапии я страдала от агрессивного поведения отца-алкоголика, но в то же время была абсолютно несамодостаточна и не могла даже помыслить о том, чтобы съехать из родительского дома. Страдать мне было гораздо проще, чем взять ответственность за свою жизнь. И конечно же, как всякая Жертва, я бесконечно задавалась вопросом «за что?», вместо того чтобы подумать «для чего?».

Когда я спросила себя: «Если бы мы с отцом когда-то договорились играть такие роли относительно друг друга, для чего бы мы это сделали?» – ответ пришел моментально: годы в унижении необходимы были мне для того, чтобы избавиться от высокомерия, и отец был для меня лучшим учителем. Это понимание еще до всякой психотерапии позволило мне выйти из позиции Жертвы и существенно снизило боль моего унижения, позволило относиться к нему философски, через призму смысла.

Уже позже, начав работать с бессознательным, я моделировала для себя альтернативный вектор: какой бы я стала к своему возрасту, не случись в моей жизни отцовского алкоголизма? И увиденное меня ужаснуло, потому что на альтернативном векторе была абсолютно циничная и бездушная особа, полностью лишенная эмпатии, способная идти по головам и убежденная, что именно так и следует поступать.

В дальнейшем, продолжая самотерапию, я стала тем человеком, который уговорил отца пройти лечение, и, хотя его выписывали без гарантий, до конца жизни он больше не пил.