Как только сирена оказалась рядом, она ловким движением хлестнула хвостом по водной глади и чуть опустила голову вниз. Яркая вспышка света – и передо мной девушка лет двадцати пяти с густыми янтарно-золотистыми волосами, легкой волной спадавшими по спине, пухлые губы, чуть вздернутый нос. Лишь рваные жабры и алого оттенка глаза выдавали ее истинную сущность.

«Сирены любят играть со своей жертвой перед тем, как утащить на морское дно. Их тянет на похоть и силу, власть и могущество».

Я протянул сирене распахнутую ладонь и чуть выгнул бровь, приглашая пройти на берег. Существо чуть наклонило голову набок, схватило мою руку, но с места не сдвинулось. Вместо этого сирена с нечеловеческой силой дернула на себя, и мне стоило немалых усилий, чтобы устоять и не рухнуть лицом в воду.

Я прищурился и хрипло спросил:

– Кто ты такая?

Хищная улыбка отразилась на лице девушки. Проведя свободной рукой по волосам, сирена чуть встряхнула головой. Я поднял взгляд и затаил дыхание. На голове сирены красовалась корона из морских звезд, которые соединялись между собой золотистым тиснением, отражающим заходящие за горизонт солнечные лучи.

– Левкосия, – на выдохе произнес я, ухватившись за ладонь сирены сильнее, боясь спугнуть ее и упустить.

Та чуть склонила голову и обнажила белоснежные клыки, впивающиеся в нижнюю губу.

– Та самая, чье мертвое тело было выброшено на берег?

Сирена зашипела и вытянула вперед когтистые руки, пытаясь дотянуться до моего лица, но в последний момент передумала, безвольно опустила их вдоль тела и тяжко вздохнула. Ее яростный взгляд сменился на отстраненный, будто она снова проживала ту боль, которую ей причинили несколько лет назад. Поддавшись порыву, я сделал пару шагов в воду и протянул ладонь Левкосии, которая посмотрела на нее затравленным взглядом и мотнула головой, прикрыв глаза. Тело морской девы начало рябить, местами проявлялась сущность сирены – жабры рассекали нежную кожу на шее, небольшие ракушки, прикрывающие грудь, переливались в сумеречных лучах заката лиловыми оттенками. Девушка, продолжая стоять с закрытыми глазами, отвела руку за спину, привлекая мое внимание.

Посмотрев через плечо сирены, я увидел, как в том месте, где плотный багровый туман соприкасался с морской гладью, чуть подергивалась дымка, которая никак не могла пробиться. Вскинув руки вверх и сжав кулаки в ладони, я приказал магии отступить. Та, недовольно искрясь, послушалась, напоследок хлестнув по морю своими щупальцами.

– Что ты здес-с-сь забыл, дьявол?

Левкосия приняла истинный облик и плавала в десятке метров от берега с другими сиренами, которые изучали меня с нескрываемой заинтересованностью, облизывая губы и заманивая к себе.

– Пришел просить о помощи.

Сирена плавала кругами, не сводя пристального взгляда, будто пыталась прочувствовать, вру я или говорю правду. Ее сородичи, резвящиеся неподалеку, играли друг с другом, но, как только наши глаза встречались, начинали шипеть и выгибать когтистые руки, будто пытаясь удушить. Я продолжал стоять в море; пенящиеся волны бились о берег, стараясь свалить с ног и утащить в свои пучины. Первой неловкое молчание между нами нарушила Левкосия, смотревшая на деревья, кроны которых начало сгибать к песку от ветра.

– Я помогу тебе. Ус-с-слуга за ус-с-слугу, дьявол.

В ответ я лишь кивнул, боясь спугнуть настрой сирены.

– В водах неспокойно, – начала Левкосия, встретившись со мной взглядом и прижав руку к груди. – После смерти Посейдона его верные псы начали вторгаться в наши владения. Пока мы держим оборону, но их с каждым днем становится все больше, их голод ощутим везде. Приспешники Посейдона выискивают жертв в море, воды окрасились кровью, дно усыпано костями и черепами. Еще немного, и они возьмутся за сирен. В тебе течет кровь Смерти, ее запах не спутаешь ни с чем – мускус и кожа. Твоя магия так многогранна, что не могу определить, чистая или она с примесью силы других существ. Но мы должны попробовать, должны.

– Что мне делать?

Я не колебался ни минуты. И дело здесь даже не в долге Высшего. Что-то заставляло согласиться на сделку с сиреной, которая была в отчаянии. Душа и призрачное тело морской девы продолжали жить в водах, ставших для нее погибелью. Несмотря на все страдания, что ей причинил Посейдон, морская дева хотела даровать морским жителям спокойствие. У сирен развит дар прорицания – должно быть, она увидела, что один из Высших вскоре должен прийти по их душу, и заранее подготовилась к встрече. Тем временем Левкосия, смотря на меня безжизненным, загипнотизированным взглядом, продолжила:

– Три разреза на запястье и заклинание о возврате душ во владения Смерти. Все погубленные жизни покинут верных псов Посейдона и возродят древнее существо, которое издревле правило в этих водах, сделав их уязвимыми. Твари будут выворачиваться наружу, отхаркивая плоть.

Левкосия говорила о смерти прислужников Посейдона с таким вдохновением и животной жадностью, что в какой-то момент мне стало противно от одной мысли, что кто-то может желать другому такой расправы. Не высказал своего негодования, поскольку знал: каждый имеет право прожить свою боль и горечь так, как хочет того его душа. Кто-то запирался в скорлупе, отдалившись от всего мира, кто-то жалел себя и оплакивал горькими слезами судьбу, которая несправедливо обошлась с несчастным, а кто-то пробуждал самые темные уголки своей души, подпитывая ее ненавистью и животным голодом расправы.

– Это все, что от меня требуется?

Сирена кивнула и протянула мне кинжал, который крепко удерживала в руках. Его острие окрасилось кровью Левкосии, которая неровными разводами стекала к рукояти. Я кинул на нее недоверчивый взгляд, на что девушка с мольбой в глазах продолжала протягивать руку, подрагивающую от волнения. Жабры на шее сирены раздулись, глаза заволокло алой дымкой, часть хвоста красного оттенка виднелась над водной гладью.

Обхватив рукоять кинжала, я сделал три глубоких надреза на запястье и, отойдя на пару шагов, окунул окровавленную руку в море.

– Сколько дорог у Жизни, столько препятствий у Смерти. Лишь мойры даруют шанс на спасение, покуда душа в ней нуждается. Я, проклятый Жизнью и благословленный Смертью, призываю свой дар, чтобы искупить грехи людей и чудовищ. Пусть души, не знающие покоя, обретут его.

Мы с сиреной переглянулись, когда после моих слов ничего не произошло. Лишь после того, как убрал руку из воды, где соль смешалась с моей кровью, ноги подкосились от землетрясения, толчок которого исходил откуда-то из самых недр. Левкосия испуганно посмотрела на меня.

– Ты справишься, – проронила королева перед тем, как со своей свитой сирен скрылась под толщей морской воды. Лишь пара брызг долетели до меня и окропили тело. Толчки земли становились все сильнее,