Задумавшись, Женька почти не заметила, как прошла весь свой путь. Впрочем, это объяснялось еще и тем, что день ото дня он становился все короче. Заметив впереди освещенный просвет, она остановилась. Теперь, прежде чем подбираться к вырубке, требовалось как следует отдышаться. А дальше уже не бежать — идти осторожно, как крадущийся зверь, стараясь не выдать себя ни случайным шелестом, ни учащенным дыханием. Женька и ощущала себя сейчас диким зверем, уж никак не человеком. Отдышавшись, прислушавшись и осмотревшись по сторонам, она неслышными шагами стала приближаться к тому месту, где обосновались ее недруги.

Выбрав дерево, из-за которого можно было оглядеть почти всю вырубку, Женька притаилась за ним, выжидая, когда покажется сторож. Небо уже начинало светлеть. Пока едва уловимо, так что заметить это могла лишь Женька со своими обостренными чувствами, но рассвет был уже близко. Однако, несмотря на это, Женька не торопилась, понимая, что малейшая оплошность может стать для нее губительной. И она оказалась права: после нескольких минут наблюдения выяснилось, что на вырубке теперь не один, а два сторожа. Это открытие обескуражило Женьку, и она замерла, следя за ними дальше, чтобы выяснить их маршрут и периодичность проводимого обхода.

Когда небо приобрело уже вполне заметный темно-синий окрас и звезды слегка потускнели, Женька наконец дождалась подходящего момента. Уже надев так кстати купленные у бомжей «кошки», она метнулась к выбранной сосне и принялась взбираться наверх, стараясь производить как можно меньше шума и мысленно прося у дерева прощения за то, что глубоко царапает его ствол. Но сосна как будто сама помогала Женьке — во всяком случае, лезть ей было на удивление легко, и все звуки словно скрадывались деревом. Ни один из сторожей так и не заметил, как Женька достигла той границы, где ветки укрыли ее и где она могла, примостившись на одной из них, освободить руки.

Повесив «кошки» на сучок, Женька открыла сумку. Жидкость была у нее разлита по пластиковым бутылочкам с острыми, снабженными отверстиями носиками — в известные всем еще с детских лет «брызгалки». И именно эту сосну Женька выбрала не случайно. Глянув вниз, она увидела почти перед собой кожух генератора и крыши двух стоящих рядом тракторов.

«Господи, что же я делаю?! — на миг ужаснулась Женька, глядя на эти дорогостоящие импортные машины. И тут же ответила сама себе, свинчивая колпачки с носиков своих бутылочек: — То, что надо!»

Осторожно, чтобы жидкость не попала на сосну, Женька прицелилась и надавила на мягкий пластик. Тонкая длинная струя под высоким давлением вылетела из носика и чуть видимой нитью прочертила воздух. Направляя ее, Женька вылила все содержимое бутылочки на крыши тракторов. Потом замерла — приближался сторож, и надо было переждать, пока он снова отойдет. Сидя на дереве, Женька могла наблюдать за каждым его движением. Подойдя к краю вырубки, он замер, всматриваясь в темноту леса. Женька заволновалась, не почувствовал бы он запаха разлитой жидкости. Но тут же успокоила сама себя: этот запах прекрасно гармонировал с запахом топлива, исходящим от неоднократно прогреваемых за ночь машин. Сторож не должен был его заметить. И не заметил ни чуть уловимо изменившегося запаха, ни чего-либо подозрительного в лесу. Развернувшись, он продолжил свой обход. Дошел до тракторов, заглянул под них и двинулся дальше. Женька не торопилась, глядя ему в спину, выжидала. И только когда, на ее взгляд, он наверняка уже не должен был услышать тихого стука падающей на металл тонкой струи, опорожнила оставшиеся две бутылки, щедро поливая технику и стараясь попасть струей во все возможные щели. А потом, убедившись, что на руки не попало ни капли жидкости, вытащила заранее приготовленный трут и торопливо щелкнула зажигалкой — оба сторожа заканчивали очередной круг, и один из них вот-вот должен был появиться из-за лесовозов, чтобы продолжить обход, повернувшись лицом в Женькину сторону. А ей совсем не хотелось, чтобы он успел заметить, откуда прилетит к тракторам огненная искра.

Подожженный трут, специально утяжеленный, чтобы хорошо летел, не погас, когда Женька метнула его, и упал как раз на крышу ближайшего трактора. Та вспыхнула сразу, словно только и ожидала, когда к ней поднесут огонек. Женька колебалась с секунду — у нее в запасе было еще несколько трутов, которые она могла бросить во второй трактор и в генератор. Но в этот момент из-за машин вышел сторож. Сразу заметив взвившееся пламя, он кинулся в сторону тракторов, громким криком извещая о происшествии. А Женька, подхватив «кошки» и замотав платком лицо — поднимающийся дым начал уже окутывать и ее сосну, — стала быстро спускаться. Она еще не достигла земли, как огонь перекинулся и на генератор — просто жидкость на кожухе воспламенилась от жара горящего трактора. В самом же тракторе тоненькие огненные струйки ползли по внутренней части кабины — загорелось то, что попало внутрь через неплотно закрытое окошко. Вспыхнул и второй трактор. Пламя зазмеилось по капоту, потом полыхнуло где-то в глубине, через решетку радиатора. А из-под первого трактора уже капали огненные капли — возможно, текла расплавившаяся проводка. Но Женьке некогда было рассматривать дело своих рук. Оба сторожа были уже близко, и от вагончика во всю прыть бежали проснувшиеся по тревоге лесорубы. Держа обе «кошки» в одной руке — не было времени убирать их, — спустившаяся на землю Женька накинула на ноги ремни снегоступов, собираясь бежать. Она уже выпрямлялась, когда кто-то из мужиков — может, что-то заметив в отблеске пламени, а может, просто выискивая подручные средства для тушения пожара, — вдруг кинулся мимо тракторов к деревьям. Женька не успела ни присесть, ни укрыться, как он одним рывком продрался между елками, сцепившимися друг с другом своими нижними ветками, и оказался прямо перед ней. На миг оба замерли — Женька в испуге, а мужик то ли в недоумении, то ли ослепленный относительной темнотой леса после яркого огня, мимо которого он только что пробегал. Но это длилось всего лишь миг, а потом, едва только Женька успела дернуться в надежде, что сможет еще убежать, как он прыгнул к ней. Даже глубокий снег не помешал ему одним прыжком преодолеть разделяющее их с Женькой расстояние. Она ощутила, как чужая рука, словно капкан, сжимает ее предплечье, и рванулась в отчаянии и страхе, словно пойманный зверь. Но мужик держал ее крепко. В ответ на ее попытку высвободиться он дернул ее на себя, пытаясь ухватить и за вторую руку. И тогда Женька, взмахнув еще свободной рукой, ударила его по голове так и не убранными в сумку «кошками». Удар получился тяжелый, глухой. Не издав ни единого звука, мужик стал оседать на снег. А вот Женька сдавленно вскрикнула в ужасе от того, что натворила. Отшатнувшись, она оглянулась на бушующий за деревьями пожар. Первым ее порывом было кинуться туда и позвать на помощь кого-нибудь из суетящихся вокруг горящих тракторов лесорубов. Но потом мысль об опасности, угрожающей с их стороны ей самой, отрезвила ее. Несколько долгих томительных секунд инстинкт самосохранения боролся в ней с осознанием содеянного. В результате этой жестокой борьбы Женька решилась наклониться к мужику, чтобы узнать вначале, насколько же именно он нуждается в помощи. Внутренне замирая, она скинула с него шапку. И облегченно, полной грудью вздохнула. Удар пришелся тупой стороной изогнутых железных крючьев. Кроме того, шапка смягчила его. И в результате вместо глубокой раны на голове мужика намечалась лишь здоровенная шишка. Ну а самое главное заключалось в том, что он был жив, он дышал. Убедившись в этом, Женька поднялась, сунула «кошки» в сумку и, больше не мешкая, побежала в лес.