— Туманушка, милый мой, ты не суди меня строго. Окажись ты в моей ситуации, ты, скорее всего, тоже ушел бы — ненадолго, но ушел бы, чтобы потом вернуться обратно. Вот и я скоро вернусь. А ты не осуждай и не ревнуй меня, не надо. Постарайся понять: это жизнь.

Туман вздохнул и ткнул носом Женьку в щеку.

— Ну так вы посидите здесь с Тяпой, да? — спросила Женька, поднимаясь.

Кавказец шевельнул бровями, глядя ей в глаза. Он не осуждает ее, поняла Женька. Волнуется за нее, ревнует, быть может, но не осуждает. Склонившись к нему еще раз, Женька поцеловала его серо-черную морду и, больше не задерживаясь, поспешила к дверям.

Проехав через ставшие уже знакомыми Женьке ворота, машина покатила по хорошо освещенному двору. Стильные светильники на низких ножках заливали золотистым светом ту часть двора, где летом, скорее всего, располагались газоны и клумбы. И даже сейчас, на фоне укрывшего все снега, эта подсветка навевала мысли о лете, пышной зеленой траве и тепле. Вестибюль тоже оказался ярко освещен, несмотря на поздний час. В этот раз, задержавшись здесь, чтобы раздеться, и отдавая Владу свою куртку, Женька огляделась по сторонам — ей очень понравилась та пышная тропическая зелень, что росла здесь.

— Хочешь, я покажу тебе дом? — предложил Влад, заметив проявленный Женькой интерес.

— Нет. Зачем? — отказалась она. — Да и вряд ли у тебя найдется что-то красивее этого зимнего сада.

— Зимнего сада? — усмехнулся он. — Ах ты, котоежик непритязательный. Ну раз тебе так нравятся растения, то пойдем, посмотришь настоящий зимний сад.

Он увлек ее за собой под арку внутренней лестницы, где оказалась толстая двойная дверь. Как только он ее открыл, Женьке в лицо пахнуло теплым влажным воздухом, который был насыщен живым ароматом весны. Переступив порог, она обвела взглядом открывшееся за ним ярко освещенное помещение и не сдержала восторженного вздоха. Всюду, куда ни падал взгляд, росли пальмы и вьющиеся по шпалерам лианы, между которыми тонким кружевом расстилалась декоративная трава, цвели цветы и сверкал лаковыми листьями кустарник. С первого взгляда Женька узнала здесь и самшит, и множество рододендронов, и монстеру, и чуть ли не все семейство лилейных, и… И чего только здесь еще не было! У Женьки не хватало слов и разбегались глаза. Этот зал со стеклянным потолком, где царствовали только растения, напоминал собой заколдованный дворец, в котором исчезало время.

Мысль о времени заставила Женьку сдвинуться с места — ведь, пока она здесь любовалась ухоженными тропическими красавцами, ее елки и сосны гибли под бензопилами, и лишь ее вмешательство могло замедлить эту массовую казнь. Не позволяя себе больше уходить в созерцание, она двинулась по дорожке из мрамора, уделяя равное количество внимания всем уголкам волшебного сада. Миновав под конец арку из мангровых растений, завешенную, словно шторами, отростками их длинных корней, Женька услышала тихое журчание, напомнившее ей журчание ручья в ее лесу. Но звук исходил от небольшого фонтанчика на краю искусственного пруда, в котором цвели водяные лилии, лотосы и кувшинки. Цветы, словно звезды, возвышались над укрывавшими поверхность воды глянцевыми кружками листьев.

— Чудо, — тихо сказала Женька, останавливаясь над ними. — Какое чудо!

Она сказала это цветам, сияющим над водной гладью посреди зимы, но ответил ей Влад:

— Чудес не бывает, Жень. Это все — лишь умение специалистов. Хочешь, я нарву тебе цветов? Только скажи, каких?

— Нет! — едва ли не с испугом ответила она. — Не надо их трогать! В вазе это будет уже совсем не то. А здесь они — как кусочек лета… Я часто скучаю зимой по таким же вот кувшинкам в своем озере — зимой мне не хватает их и прозрачной чистой воды, в которую можно кинуться с головой, — призналась она.

— Ну тогда пойдем, — сказал он.

Женька с удовольствием постояла бы у пруда еще, но мысль о времени заставила ее пойти вместе с Владом, даже не спрашивая куда. Они миновали несколько искусственных горок, усаженных нарциссами, гиацинтами и еще какими-то более редкими цветами, которых Женька не знала, и вышли через арку в конце сада, противоположную двери, через которую вошли. При их появлении темное помещение, в котором они оказались, осветилось, и прямо перед собой Женька увидела огромный бассейн.

— Много-много прозрачной и чистой воды, в которую можно кинуться с головой, — улыбнувшись, повторил ее слова Влад. — Ты ведь этого хотела?

— Хотела, — с сожалением кивнула Женька, думая о том, что у нее нет купальника. — Но только это не тот случай…

— Случай как раз тот, если ты сама себе не будешь придумывать всяких помех, — сказал он, глядя на нее ставшими вдруг по-мальчишески озорными глазами. А в следующий миг Женька ощутила, что летит. Летит в прозрачную голубую воду прямо в брюках и свитере.

Успев сгруппироваться, она ласточкой ушла почти на самое дно, в кристальную синеву. Восторг, который она при этом испытала, даже заглушил досаду от того, что вымокла вся ее одежда. А когда, проскользнув несколько метров над мозаичным дном бассейна, Женька вынырнула, откинула с лица мокрые волосы и развернулась, чтобы упрекнуть Влада за его по-детски хулиганскую выходку, то увидела, что он тоже нырнул и движется под водой прямо к ней, стремительный, как торпеда, и тоже в одежде — он скинул лишь пиджак, в котором были телефон и документы. Не успела Женька опомниться, как он был уже рядом, подхватил ее и подбросил, выныривая. Вылетев из воды больше чем наполовину, Женька опять ушла в нее, ярко-голубую, кристально чистую. А Влад снова настигал ее. Обоих захватило какое-то по-детски беззаботное веселье. Увернувшись от него, Женька попыталась утянуть его на дно, но силы были неравны. Он снова поймал ее, закружил по воде. Вырвавшись, она попыталась спастись бегством, но свитер мешал двигаться быстро. Тогда, выбравшись на то место, где плавно поднимающееся дно бассейна образовывало мелководье, Женька принялась отбиваться, с визгом и смехом брызгая на Влада водой. Но он, прикрывая лицо одной рукой, другой обхватил ее и снова прыгнул на глубину. Однако Женька сумела выскользнуть и, мимоходом избавившись от свитера, ушла от него, рассекая руками воду. Он снова кинулся вслед…

Когда, изнемогая от усилий и смеха, они все-таки выбрались из воды, Женька сказала, все еще улыбаясь и пытаясь отжать воду из волос:

— Ты просто чудовище! Как я теперь поеду домой?

— Уж найду я, во что тебя одеть, — отозвался он, сняв с нее мокрую майку, достав из шкафчика оказавшееся теплым полотенце и набрасывая его Женьке на голову. — Давай скидывай с себя все.

Не дожидаясь, пока она соберется сама сделать это, он просунул руку под полотенце, расстегнул застежки бюстгальтера и вслед за майкой скинул его на пол, потом протянул руку к поясу Женькиных джинсов. Смущенная этой его бесцеремонной заботой, она не знала, куда деть глаза. Попробовала опустить их, но его облепленное мокрыми брюками тело слишком откровенно выдавало его желания, заставив ее тут же отвести взгляд. По счастью, он был выше ее ростом, и поэтому, глядя прямо перед собой, она видела не его лицо, а проступающую под рубашкой мощную грудь атлета.