Шатин лежал, видимо, возле своего шкафчика. Там же и красовался след от его руки, которой он пытался зажать разрез на горле.

Я вздохнула, ощущая тяжелый, солоноватый запах крови.

– Эй, эй, – запереживал Толя. Видимо, я слишком долго молчала. Надо сказать, он сам… позеленел как-то. – Ты как?

– Норма, – хрипло сказала я. – Что делать будем?

– Звонить моим. Хорошо, прессы нет.

Толя набрал номер, коротко сказал:

– Убийство на стадионе футбольного клуба «Сапсан». Убит Константин Шатин, футболист. Следственно-оперативную группу сюда. Немедленно.

И он отключился. Прислонился к стене, бледный, закрыл глаза.

– Пошли отсюда, – предложила я.

В самом деле, он не оперативник, я – тем паче. Наша задача – ждать результатов. И кстати…

– Толь, а что там с анализами Рудникова? Не проверяли?

– Блин, – встряхнулся он. – И правда, пошли отсюда, сейчас перекурю и расскажу.

Мы вышли в коридор, аккуратно прикрыв за собой дверь. Устроились на широком подоконнике. Анатолий достал сигарету, закурил, пояснил чуть смущенно:

– Редко балуюсь, только когда… стресс зашкаливает.

Я кивнула.

– Жень, я своим это дело заберу. В общем, вся инфа у тебя будет, гарантирую. Результаты осмотра, протоколы допросов и прочее. Не лезь по возможности в эту кашу. Это уже откровенно опасно.

Я промолчала. Все равно – и он это понимает – буду действовать так, как посчитаю нужным.

– Убийство Рудникова на стадионе «Сапсана» уже у нас. Там такая гадость вылезает! ОПГ самая настоящая. Ребята из морга купленные-перекупленные, смерти подделывали по заказу. Правда, на заказчиков еще не вышли: вроде по телефону с ними связывались, каждый раз номера разные, указания давали, а потом деньги переводили.

– Ага, – кивнула я. – А что с анализами?

– Инъекция какого-то кардиотоника – лекарства, стимулирующего сердечную деятельность. Препарат разрешенный, названия я не запомнил, если честно. Но ему такую лошадиную дозу вкололи… В общем, без шансов. В остальном здоровый парень. Хорошо, его в холодильнике держали, если бы нет… Мы бы ни до чего и не докопались.

– Ясно, – кивнула я.

– Жень, ты иди домой, отдохни. Все-таки это шок, – предложил Анатолий. – Я ребят дождусь. Все данные у тебя будут, это я тебе обещаю.

Я запротестовала:

– А как же показания? Я должна дать показания.

– Я видел то же самое, Жень. Поезжай. Не теряй тут времени. Как только что узнаю, позвоню. Только аккуратнее на дороге.

– Ага, – позволила я уговорить себя. – А этот-то парень тут при чем? Если дело в Глухалове… В команде он недавно, неужто успел кому-то дорожку перебежать?

Я пошла по коридору к выходу. Максу не до меня, Глухалов тоже вряд ли выберется со стадиона – сейчас понаедут оперативники, начнут всех опрашивать – вдруг кто-то что-то видел.

Я была в машине на водительском кресле уже черт знает сколько. Сидела и смотрела на вход в стадион. Пыталась размышлять. Но это не слишком-то получалось. По всей видимости, меня накрыла запоздалая реакция на стресс: состояние дичайшей отупи, когда даже шевелиться тяжело. Хочется лежать и ничего не делать. Наконец, когда к стадиону подъехали три полицейские машины, я взяла себя в руки и завела мотор.

Машина хоть и ехала мягко, я все равно не чувствовала спокойствия. Это уже дело полиции, не мое. Но если опять виновник этого Глухалов, его надо остановить, и чем скорее, тем лучше. Но сейчас я не была ни в чем уверена, даже в себе не была уверена.

Припарковав машину под домом, я на непослушных ногах поднялась в квартиру. Я почувствовала облегчение, когда поняла, что тети Милы нет дома. Быстро зайдя в комнату, я заперла дверь и легла на кровать.

Накрывшись одеялом с головой, я сжимала в руках свой мобильник, словно ожидая, что он вот-вот зазвонит.

Но никто пока не собирался мне звонить. Я сама не заметила, как провалилась в беспокойный сон.

Разбудил меня сработавший будильник, как обычно, стоявший на шесть утра. Я отключила раздражающую мелодию и села на кровати. Лениво потерла глаза и сбросила ноги на пол. Поняла, что я до сих пор в форме охранника, и мне стало неуютно от этого. Я спешно переоделась в свою одежду, сразу же ощутив некую уверенность в себе и комфорт.

Зайдя на кухню, я поставила чайник и решила выпить растворимый кофе. Не хотелось ждать, пока сварится натуральный напиток. Быстро насыпала в чашку две ложки коричневого порошка, залила кипятком и добавила молоко.

Аппетита не было, только кофе был мне в радость, хотя вроде картина убитого Шатина перед глазами не стояла. Ну, правда, зрелище, конечно, жуткое, но я и не с таким сталкивалась.

Я повертела мобильник в руках и решила сама позвонить Толе. Он не сразу взял трубку.

– Алло, – привычный голос Анатолия, совершенно спокойный, прозвучал в трубке.

– Привет, Толь.

– Как ты, Женя?

– Я вроде в норме. А ты?

– Ну, Жень, я все-таки мужик. Ничего, нормально, пришел в себя.

Во-от! Я вспомнила, почему в свое время я отказалась вступать с ним в отношения. Он слишком мужик. Я – тоже, но по воспитанию, образованию, навыкам. Физиологически, психоэмоционально – женщина. Но в остальном – человек очень жесткий.

– Так и что, есть новости?

– Пока нет, кроме того, что на месте преступления не было обнаружено орудия убийства. Зато отпечатков куча. Конечно же, всей команды «Сапсана». Короче, ты поняла, подозреваемых теперь немало.

– Что, отпечатки только команды? – спросила я, доверившись своей интуиции.

– Тут ты, как всегда, права, обнаружены отпечатки еще одного человека. Лаврентия Лоншакова.

Это прозвучало как гром среди ясного неба. Что? В этом замешан мэр или Глухалов? Или директор? Зато работа оперативников вызвала восторг. Когда бы они успели идентифицировать отпечатки команды, и не только команды?

– Слушай, с командой-то понятно. Ластали на выходе со стадиона и пальчики откатывали, верно? – предположила я.

Толик согласно угукнул.

– А Лоншаков откуда взялся? Он что, был на стадионе? Я не заметила…