практически разрушен, и я стал регулярно наталкиваться на нее по дороге на кухню или в нужник.

Временами у меня даже мелькала мысль, что она выглядывает меня специально, но в течение дня ничего «такого» не происходило и, понимая, что многие вещи из менталитета Дирка я просто не воспринял, поэтому старался не придавать своим «догадкам» значения.

Но сегодня-то все было немного по-другому. Примерно на 3,5–4 литра крепленого вина и пару кружек пиво иначе.

Поэтому прикинув, что мои коллеги будут гулять, как минимум до утра, сам я решил снова уйти пораньше. И если приду, а Соланж меня снова встретит — одно, если нет — ну на нет, как говорится, и суда нет…

Дождавшись заката, я рванул домой, и она снова встретила меня!

Я попытался посмотреть на девушку своим прежним — взрослым взглядом — и вдруг рассмотрел…

И тонкую ночную рубашку с вышивкой на вороте, и красиво, по-уличному собранные в косы волосы, и «небрежно» наброшенный халат. Девушка словно по забывчивости не запахнула его на груди, и в прохладном коридоре температура сама заставила проступить сквозь ткань ее напряженные соски.

Стоило отбросить «розовые очки» Дирка, через которые я, незаметно для себя, привык смотреть на окружающее, как уже привычный для меня — «домашний» — вид девушки, вдруг воспринялся совсем иначе…

Была ведь еще и нарочито стянутая в талии ночная сорочка, что делало грудь Соланж особенно выдающейся. А ведь эта часть ее тела и без того была достойна внимания, выпирая, даже из-под повседневной и довольно мешковатой одежды…

В общем, «ночной» образ девушки делал ее по-настоящему привлекательной, и даже просто любоваться на нее сейчас было томительно приятно.

— Соланж, — навис я над неподвижной девушкой, возможно впервые оказавшись так близко к ней. — Ты чем-то сейчас занята?

— Нет… — неуверенно ответила она, так и не попытавшись изменить дистанцию.

Несколько секунд никто из нас не трогался с места и не решался нарушить тишину. Почувствовав внутреннюю уверенность, я еще чуть наклонился над девушкой, и вдруг рассмотрел чуть подрумяненные чем-то искусственным щеки Соланж.

«…Блин, как неудобно, она что — все эти дни старалась, а я, как деревянный, не замечал? Вот балбес-то…»

Наклонившись еще и предоставив ей шанс отшатнуться, я дождался, чтоб глаза девушки закрылись, и только после этого аккуратно коснулся ее губ своими. Потом — еще, и еще… Уже настойчивее, и только после этого — так же осторожно, и даже нежно — подсунул пальцы под косу, и уже куда увереннее, со всей своей нерастраченной страстью, буквально впился в ее покрасневшие губы.

Сам себе в тот момент, я казался сильным, и даже «хищным», но кто знает — кто в этой вечной игре хищник, а кто его жертва.

— Твою мать… — растерянно пробормотал я от мысли, что неожиданно всплыла, выбрав для этого именно такой важный момента. — «Клево», черт его подери! Он же сказал «клево», — растерянно пробормотал я, стараясь осознать, как же все это теперь нужно понимать.

— Господин, что ты говоришь? — прерывистым голосом отозвалась ничего не понимающая Соланж.

— А? — вспомнил я о девушке, — Слушай, ты прости меня, но…пока иди к себе! Мне сейчас нужно кое-что обдумать. Очень срочно надо все обдумать…

* * *

* Хочу напомнить, что один ливр(парижский) равнялся почти 407 граммам монетного «серебра» и делился на — 20 солидов или 240 денье, т. е. 1 солид — это 12 денье.

Интерлюдия

[Глава 16]

Зеленоград, утро воскресенья

(17 августа 2019 года, за три недели до начала всех описываемых событий)

Когда из «именинного уравнения» выпадает выпивка, это сильно снижает тягу следить за календарем. Нет, правда: как только ваши друзья в силу возраста и безбашенной активности предыдущих лет перестают пить, интерес к праздникам падает до таких исчезающе малых величин. Тяга усыхает настолько, что в какой-то момент пропадает интерес даже говорить об этом.

Нет, поначалу-то вы, конечно, имитируете радость от таких несбыточных планов. Однако с каждым разом удается это все хуже и хуже.

Большинство встреч отменяется, по самым «весомым» причинам, а те, что все же происходят — удовольствие от них бывает совсем не то, что раньше. Даже если вы «раздавите» пару пива, под очень хорошую рыбу, или там — «вискарика» — грамм триста под стейк из мраморной говядины, но у друга после этого проблемы со здоровьем…

Естественно, видеться начинаете все реже, и тут вы оба принимаетесь думать: мол, как же так, неужто же все держалось на бухле⁈ И сначала с подозрением перебираете свое безупречное прошлое, а потом возникает и вопрос: а есть ли еще это странная дружба?

Прислушиваетесь к себе — дружба вроде никуда не делась.

Чего же тогда? Почему не видитесь просто так? А спустя еще какое-то время невольно начинаете подозревать, что это у вас «никуда не делась». А вот у «кого-то», как раз, наверное, и «делась»…

Но будьте уверены: лучший друг, уже почти переведенный в «приятели» или даже «знакомые», в это время озадачен ровно теми же самыми вопросами. И мало у кого хватает мудрости, чтобы понять — восторженный образ мыслей и крепкое здоровье делали вашу дружбу такой прекрасной. А теперь — все. И никто в этом не виноват. И если смогли это осознать и простить (в том числе себя), открываются глаза и на все остальное.

Но если этого не произошло, то вы начинаете ненавидеть вообще все изменения. В остальном — вроде как даже и неплохие…

Я, например, в последнее пару лет все чаще стараюсь платить наличкой. А если в каком-то магазинчике еще и просят об этом — все, мое сердце и кошелек — их! В такие моменты где-то глубоко-глубоко мой внутренний ретроград ликует.

Да, рано или поздно всех нас «чипируют», переведут на бесконтактные карты, онлайн-школы и вообще — устроят полную «социальную дистанцию». Это же так удобно! Но пусть я стану тем самым кривым винтиком в этой системе необратимого улучшения, который подольше задержит прекрасное сегодня!

В прекрасном будущем может и удобнее, но мне — куда лучше в прекрасном прошлом!

Там, где бабские закидоны — лишь приложение к их же прелестям, а с друзьями — мы все еще способны сорваться, и покуролесить в среду, плюнув на последствия…

Но здесь и сейчас — я опять не пошел на встречу к Володьке. В последние полгода я никак не мог его застать, да и сотовый его был постоянно вне зоны. Пора было бы уже перестать договариваться об этом, но…

А вчера — он вдруг сам позвонил и предложил увидеться. По привычке я вроде как согласился, а потом подумал-подумал, и решил больше