Внезапно улица поехала набок. Перед глазами замелькали искры. Королевы наблюдали за мной сверху и посмеивались.

Я полетела на грязную мостовую, но Варин подхватил меня за талию.

– Киралия, тебе плохо?

Мир снова размылся, а потом я оказалась на ногах. Варин придерживал меня за плечо. Я посмотрела на его руку в черной перчатке. У него оказалась на удивление крепкая хватка. Убирать руку он не спешил.

– Пустяки, – сказала я.

– Нет, ты пережила сильное потрясение. Успокойся, не спеши.

Я представила, как у Макеля от костей отслаивается плоть. Как у меня рука поднялась так жестоко обойтись с человеком, которого я считала другом? И хватит ли у меня духу признаться себе, что на самом деле произошло в тот день на причале?

Я знала, что без моей помощи Макель не удержится на плаву. Я просто хотела доказать ему, что вписываюсь в его мир и тоже могу быть безжалостной. За пару дней до этого он упомянул меня в разговоре со своим отцом. Сказал, что я ни рыба ни мясо, но что-нибудь дельное из меня вылепить, пожалуй, можно. Я все слышала и пришла в бешенство.

Вот и подбила его нырнуть с причала, чтобы он почувствовал себя слабым и беспомощным. А потом, когда он начал терять сознание, вытащила на берег.

Я всегда думала, что злого умысла у меня тогда не было. Что это была всего лишь игра, Макель ведь любил игры. Но сегодня дела приняли куда более серьезный оборот. По-моему, искалечить Макеля мне хотелось даже больше, чем вырваться на свободу.

«Ты спасала свою шкуру», – сказал мой внутренний голос. Именно так бы выразился Макель. Пропади он пропадом! Этот засранец прочно засел у меня в голове. У меня в жизни. У меня в душе.

– Мне нужно присесть.

Отпихнув Варина, я опустилась на мостовую и уперлась лбом в колени. Он присел на корточки рядом со мной.

– У тебя не было выбора. Ты спасла нас обоих.

– Еще бы. От тебя ведь помощи не дождешься.

К моему удивлению, он раскатисто рассмеялся.

– Да, в переделках соображаю я туго, – дружелюбно сказал он.

В кои-то веки он смотрел на меня без осуждения, хотя именно сейчас я его заслуживала. Похоже, он не считал меня неисправной. В его глазах я была сильной.

– Верно подмечено, мой друг, – вяло улыбнулась я.

– Ты правда хочешь все бросить? – спросил он, сдвинув темные брови.

– Во-первых, Макель забрал у нас улики. Во-вторых, мы так и не выяснили, какую роль в этом деле сыграл он.

– По-моему, информации у нас достаточно. Если хочешь, я сам схожу во дворец.

Он явно проверял меня на вшивость. Мол, готова ли я помочь властям? Готова ли поступить правильно? Или я всего-навсего воровка?

«Кем ты хочешь быть?»

– Нет, я с тобой! Но Макель с нами еще не закончил. – Я красноречиво провела пальцем по горлу. – Может, ты сам передумаешь, пока не поздно?

Варин мог бы залечь на дно в Эонии, там Макель с подручными его не найдут.

– Говорю же, я хочу довести дело до конца. – Он взъерошил волосы. – Не ты одна мечтаешь о награде.

– ГИДРа, – сказала я.

Он кивнул, и в его глазах что-то промелькнуло. Надежда?

Жаль, что мы оба охотились за одним и тем же. Я могла бы бросить его здесь и отправиться во дворец в одиночку, но тогда ничто не помешает ему сдать меня властям. Кому поверит дворцовая стража: воровке или эонийскому гонцу?

Нужно держать Варина в союзниках, решила я. Пока не получу свое. А предать его я всегда успею.

– Мы вместе впутались в эту историю, – сказал он. – Вместе и выпутаемся. Но никаких больше трюков и уловок.

– Честное слово, – сказала я, и мы пожали друг другу руки.

Когда он наконец усвоит, что ворам доверять нельзя?

Оставалось только одно: нанести визит во дворец. У меня возникло чувство, что нас тянуло туда с первой нашей встречи, ведь именно там все и началось. Мы поднялись по каменным ступеням и остановились у дверей Дома Согласия.

– Нам нужен план действий, – сказал Варин.

– Берем и действуем, – ухмыльнулась я. – Глупую торианскую девушку и наивного эонийского юношу никто ни в чем не заподозрит. Все просто. Мы с тобой находим представителей власти и говорим, что у нас есть информация об убийствах, а потом в обмен на вознаграждение рассказываем о Макеле.

– Дворец патрулирует эонийская стража, – сказал он, глядя на золотой купол. – Как проникнуть внутрь в обход караула?

– Да никак, – фыркнула я.

– Не понял?

– Чего тут непонятного? – Я взяла его под руку, и он напрягся, но вырываться не стал. – Двери дворца всегда открыты для народа.

Его брови поползли вверх.

– Мы попросим об аудиенции?

– Мы попросим об аудиенции, – подтвердила я. – Только прежде нужно привести себя в порядок.

– Значит, вместо того чтобы тайно проникнуть во дворец, мы снова ограбим магазин? – разочарованно протянул он.

Я щелкнула пальцами.

– Начинаешь соображать!

После разговора с инспектором Кора пошла к себе. Ей до сих пор не верилось, что Стессы не стало.

Ей нужен был отдых. В кабинете инспектора она потеряла бдительность и позволила чувствам взять над собой верх. Прежде с ней такое случалось лишь раз: когда умерла ее мать.

Эонийские ученые отвели ее матери девяносто лет жизни, поэтому Кора с детства привыкла думать, что взойдет на престол не раньше, чем в пятьдесят пять. На то, чтобы обуздать чувства, у нее будут десятилетия. К назначенному сроку она, наверное, и вовсе перестанет чувствовать. Будет истинной эонийкой.

Но когда Кора подросла, мать прекратила лечение от болезни сердца, которой страдала уже много лет. Она хотела уступить престол дочери и отойти в квадрант без границ. Кора пыталась ее образумить, но мать и слышать ничего не хотела. Через год она была на пороге смерти.

Тогда же Кора впервые в жизни тайком выскользнула из дворца. После смерти матери ее будут искать в Эонии – туда она и направилась. Проведя несколько дней в квадранте, который знала только по чужим воспоминаниям, Кора поняла, что мать не зря оставила ее при себе. Проведи она там все детство, и то Эония не стала бы для нее такой родной.

Когда эонийский советник приехал за ней по адресу, который оставила ее мать, Кора готова была вернуться в то место, которое все эти годы служило ей домом.