Она снова поднялась на ноги и стала нашаривать замок. Раньше она пользовалась им, только когда к ней приходила Айрис.

Затянутые в перчатки пальцы нащупали неровность. Замка не было – кто-то открутил всю ручку.

– Не могу! – крикнула она, затем метнулась к выходящему в коридор окну и заколотила по стеклу. Сквозь завесу дыма виднелись темные фигуры. – Разбейте окно!

– Поберегись! – хором гаркнули стражники.

Кора упала на пол.

– Быстрее…

Дым окутал ее изнутри, заполнил каждую полость, каждую клеточку ее тела, и она медленно превращалась в пепел.

– Быстрее!

Органический костюм пытался выровнять температуру ее тела, но на пожар он был не рассчитан.

Сзади раздался новый взрыв, и Кора смутно увидела языки пламени.

Она забилась в дальний угол и прижала ко рту ткань, но та уже высохла. Органический костюм таял на глазах. Она закрыла лицо руками.

Это конец. Они с Айрис воссоединятся скорее, чем она ожидала. Она снова увидится с матерью. «Мама, прости».

Она наконец поняла, что Лайкер имел в виду, когда сказал: «Ты с ней не повидаешься». Он не хотел отправлять Кору к возлюбленной, пока сам был вынужден жить дальше. Но кто же тогда устроил поджог?

В стекло с размаху врезался тяжелый предмет, и оно отозвалось протяжным стоном. Еще попытка-другая – и разобьется, но Кора не могла даже поднять голову. Ее тело и сознание охватил жар, чем-то напоминающий объятия Айрис.

«Уже иду», – подумала она, сжимая кулон с часами поверх распавшегося костюма. Но страшно ей не было.

Скоро они будут вместе. Не врознь.

К чему ломать комедию? Когда уже нам сообщат, что королевы погибли и давать аудиенцию сегодня не будут? Я ничего не понимала. Может, на престол уже взошли наследницы? Ради кого я торчала в очереди?

– Угомонись, – сказала я, хватая Варина за рукав. – У тебя такой вид, будто ты задумал что-то опасное.

– Но так и есть, – ответил он, в который раз одергивая пальто. Краденый костюм был ему тесноват, зато рубашка премило обтягивала широкую грудь. Я не могла оторвать от него ни взгляда, ни рук. Слегка покраснев, он отодвинулся. Недотрога.

Все утро ушло на разные формальности. Сначала нас попросили расписаться в журнале в приемной, потом обыскали, чтобы удостовериться, что у нас нет оружия или других опасных предметов. После этого вместе с сотней других квадарцев загнали в театр и заставили смотреть все новости королевского двора за минувший год, чтобы мы не донимали королев повторными просьбами. Наконец, нас разделили на группы по квадрантам.

Мы примкнули к толпе торианцев и вместе с ними поплелись по длинному коридору со сводчатым потолком. Варин уставился в пол в надежде, что никто не обратит внимания на его идеальные эонийские черты. От коммуникационной линии он избавился, припрятав ее неподалеку от дворца, а волосы зачесал назад, на торианский манер. Образ дополняла двухдневная щетина. Даже я не заподозрила бы подвоха. И все же меня так и подмывало запустить пальцы в его кудри – что он сам делал по десять раз на дню – и высвободить их из-под воротника.

С потолка, подобно сосулькам, свисали хрустальные люстры. Все остальное было покрыто золотом. При виде такого богатства у меня зачесались руки, и я для верности скрестила их на груди. Будь паинькой, Киралия. Будь как Варин. Тогда, может, тебе и перепадет ГИДРа.

По стенам были развешаны портреты торианских королев, которые, казалось, провожали нас глазами.

– Они совсем как живые, – пробормотал Варин, потянувшись к полотнам.

– Ничего не трогай, – припомнила я его вчерашний наказ. Он не ответил, только улыбнулся краешком рта.

Толпа несла нас вперед. Людям не терпелось увидеть королеву, но их ждало разочарование. Варин бросал на моих земляков возмущенные взгляды, будто в жизни не видел такой неорганизованности.

Должна признаться, в душе я радовалась возможности побывать во дворце. Когда мне было десять, мы с Макелем обожали играть в престол. Я восседала на троне из трухлявых подушек и изображала торианскую королеву, а он был моим советником. Правда, мы никогда не могли договориться, кто чем будет править. Каждый хотел повелевать богатыми домами и почтенными фирмами «Отмели», но их я приберегала для себя, а его назначала главным над сомнительными заведениями «Свай». Макель называл меня эгоисткой, а я и не спорила.

Так мы играли по несколько дней подряд, пока мне не надоедало.

– Править Торией скучно, – говорила я, пиная подушечный трон.

Макель, похоже, думал иначе.

Перебирая пальцами подвески на браслете, я нащупала один из своих последних трофеев: брелок в форме чипа. Может, наши игры были для Макеля не просто невинной забавой? Может, он с детства мечтал о власти? Я-то ролью карманника была вполне довольна, а вот он вечно хотел заткнуть за пояс отца.

Я отпустила подвеску, и браслет повис на запястье.

Из узкого коридора толпа – а вместе с ней и мы – перетекла в большой круглый зал под золотым стеклянным куполом. Солнечный свет падал на циферблат в центре зала и, рассыпаясь на пучки лучей, высвечивал надписи, вырезанные на мраморных стенах.

Это был тронный зал.

Но кто занимал троны, было не разглядеть. Платформу опоясывала резная деревянная перегородка с четырьмя дверьми, по одной на каждый квадрант, и возле каждой стояла охрана.

В толпе раздались восхищенные вздохи. Несколько человек протолкнулись вперед и попытались заглянуть за перегородку. Мне было до смерти любопытно, чем советники объяснят отсутствие королев.

– Это сияние… – прошептал Варин, глядя на столб света посреди зала. – От него дух захватывает.

Он пошевелил пальцами, точно ему не терпелось взяться за кисть.

Не в силах вымолвить ни слова, я просто кивнула. По легенде, из точки, где теперь стоял циферблат, по спирали выросла вся страна. Сначала появились плодородные земли Археи, которая в ту пору была частью материка. Затем к югу от Археи возникли новые территории, уже не столь богатые ресурсами, зато с ровной береговой линией и богатой морской фауной. Тория. Дальше природа скудела. Не имея урожайных земель, луды возвели красивые здания, вырыли извилистые каналы и предались развлечениям. К северу от Лудии раскинулась Эония, регион с таким суровым климатом, что там не выживали ни растения, ни животные. Эонийцам ничего не оставалось, как построить на мерзлой земле город и заняться развитием технологий.

– Ух ты… – протянула я. Значимость этого места, его история так поглотили меня, что я забыла обо всем на свете. Мы стояли в двух шагах от точки, где раньше сходились квадранты. Весь зал обладал какой-то незримой силой, и, судя по лицам других просителей, это чувствовала не я одна.