За этим занятием и застал меня Артур. Я не слышала, когда он пришел, и не знала, сколько времени стоял, наблюдая, как убираю вещи, пока Татьяна не толкнула меня.

Я обернулась. Слова застряли. Точнее их было слишком много, а я не знала, что сейчас важнее.

– Ужинать будешь? – спросила Татьяна, нарушив затянувшееся молчание.

– Нет. Мы поедем домой, – прозвучал ответ.

Я молча поцеловала подругу и пошла за Артуром. Он уже успел попрощаться с мужчинами, которые убирали все теперь уже ненужные приспособления. И мы вышли на улицу. Оказывается, уже стемнело. Кажется, я потерялась во времени.

В машине мы ехали тоже молча. Я видела, как он напряжен, и решила, что он очень устал, и не стала начинать разговор. В полной тишине поднимались домой в лифте, правда, с нами ехал мужчина, который выгуливал собаку. Но стоило нам только зайти  в квартиру и закрыть дверь, как Артур бросил ключи на тумбу и схватил меня, ворвавшись в мой рот так, словно умрет, если не получит живительный глоток. Он был жаден и напорист, словно обезумел. Он исступленно покрывал поцелуями лицо и шею, не сдерживая себя. Как это было в самый первый раз, когда он не мог себя контролировать. Мы слишком многое пережили за последние дни, поэтому ни о каком стыде и скромности речи даже и не шло. Слишком быстро он избавился от моей одежды. Резким, властным движением ворвался в меня, заполняя всю, без остатка. Не дойдя нескольких метров до кровати, стоя в коридоре и прижимая меня к стене, Артур, не жалея сил, вдалбливался резкими толчками, словно клеймил. Моих сил хватило только, чтобы держаться за него и не упасть. Какой же я была глупой, когда решила, что смогу жить без него! Он – моя жизнь! Моя любовь! Моя вселенная!

Артур замер, пытаясь привести в норму дыхание. Так и не отпустив меня, отнес в комнату и положил на заправленную кровать. Я почувствовала, что он снова возбужден. Словно был голоден, и никак не мог утолить свой дикий голод. От его долгого поцелуя в шею, закружилась голова, и я потянулась навстречу, подстраиваясь под его начинающийся заново ритм. Стон, похожий на рык, раздался возле самого уха, пропустив через тело электрический разряд. Кажется, мы обезумели вдвоем. Потому что каждый раз было мало. Мало. Стоило лишь понять, что это все мы могли потерять.

Сквозь сон я слышала, как надрывается телефон. Кто-то не хотел понять, что он лишний и продолжал настойчиво звонить. С трудом разлепила глаза и дотянулась до телефона. Хоть убейте, не помню, когда успела его принести в комнату.

– Да? – прохрипела в трубку. В горле пересохло. Жутко хотелось пить. Тело болело так, словно после марафона на длинную дистанцию.

– Ты там живая? – донеслось до меня.

– Таня! Блин! – была готова прибить свою «заботливую» подругу. – Живая. Что со мной сделается!

– Ну, не знаю. Данилов так вчера на тебя смотрел, что я подумала, что сожрет! Ты спишь что ли?

– Спала! – провела рукой по шее. Даже думать боюсь, как она выглядит. Таня верно подобрала глагол. Только мы вчера оба чуть не сожрали друг друга.

– Уже десять часов! Сколько можно спать?! – я думала, что оглохну от Танюхиного голоса.

– Таня! Иди, донимай мужа! Все! Пока! Целую! – отключила звонок. Шесть пропущенных! Она что, думала, что Данилов меня до смерти доведет?

Повернулась и посмотрела на Артура. Лыбится, довольный как кошак!

– Иди сюда! – позвал он.

– Э, нетушки! Я в душ! – увернулась от загребущих лап. Но простынь мне не отдали, и пришлось с голой попой дефилировать до ванной. Стоя в душе под горячими струями почувствовала такие же горячие объятия. Кажется, теперь каждый мог шаг будет под присмотром.

Мы сидели на кухне после душа и молча пили кофе. Сил говорить у меня не было. Наверное, нужно что-то приготовить. Ведь я вчера почти ничего не ела, да и Артур неизвестно ел, или нет.

– Ты голоден? – спросила сидящего напротив мужчину, не сводившего с меня глаз.

– Уже не так. Но скоро буду.

– Артур! Я вообще-то о еде! Я есть хочу!

Данилов поставил свою чашку на стол, отобрал у меня и бесцеремонно перетащил меня к себе на колени. Сердце предательски забилось.

– Я все жду, когда же ты мне скажешь, – не давая вырваться, произнес Артур.

– Что?

– Что?! А тебе нечего мне сказать?!

– Хорошо. Артур, прости меня. Я сделала большую глупость, что сразу тебе ничего не рассказала.

– И это тоже! А еще?

– Признаться в несовершенном преступлении тоже было глупо, не знаю, о чем я думала, но…

Артур качал головой.

– И это не то!

– Да что тогда?! Ты можешь объяснить? Ведь ты ничего не сказал со вчерашнего дня! Откуда я знаю, что ты хочешь услышать?!

– Все! – прозвучал ответ.

– Артур!

– Я весь внимание! У тебя осталось буквально полчаса, пока не пришла бабушка.

– Мария Семеновна сейчас приедет?! И ты не сказал?! – я попыталась вырваться из крепких рук, но не тут-то было. Меня вернули на место. – Артур, надо убрать вещи в коридоре!

– Они никому не мешают!

– Ты издеваешься?!

– Нисколько! Я все еще жду, когда ты мне скажешь.

– Я не знаю, что должна тебе сказать, – честно призналась. Единственное, о чем я умолчала, это беременность. Но ведь не мог он узнать о ней? Или мог? – Я беременна. – Выдохнула.

– И почему ты об этом до сих пор молчала?!

– Я не знала тогда, что беременна! А потом мне стало плохо, видимо давление упало!

– А если бы я не нашел тебя? Или те придурки добрались первыми?

– Давай больше не будем думать о том, что могло бы быть, – попросила Артура. – У меня слишком богатая фантазия.

– Тогда направь ее в нужное русло, пока у нас есть еще время до приезда бабули!

– Стой! Нет! Давай сделаем перерыв и приведем себя и квартиру в порядок! Ведь она сразу догадается….

– Она не то, что догадается! – перебил меня Данилов. – Она не уедет, пока не удостоверится, что у нее будет правнук, или правнучка!

– Ты думаешь, что стоит ей сказать?

– И мне тут же открутят голову!

– За что?! Теперь то, что не так?!

– За то, что мы до сих пор не женаты. И не дай бог, дите родится до брака!

– Ну, извини! Замуж меня никто не звал! Ай! Ты что творишь?! Пусти! – но вырваться из стальных рук шанса не было.

Данилов распахнул мой халат и коснулся губами груди.

– Артур, – простонала я. Сидя верхом на почти голом мужчине, чувствуя его запах, оставаться серьезной не было сил.

– Ты же не хочешь, чтобы в ЗАГСе, на меня пялились из-за неудовлетворенного желания?