рассчитайте уволенных, – приказал он Сергею Кирилловичу, уходя. – Всем приятного вечера!

Он слышал, как Матвей продолжал препираться с остальными. Но к радости Григория Григорьевича, никто из работников его не поддерживал. Даже проворовавшийся Василий молчал.

На следующее утро Григорий Григорьевич и Сергей Кириллович отправились в кладовки, где всю ночь шла война с крысами. Пол был устлан трупами грызунов. Собаки полностью оправдывали свое название. Продукты теперь были спасены.

– Похоже, Сергей Кириллович, мы успешно избавляемся от крыс!

VI

В ноябре умер Петр Степанович. Еще одна невосполнимая утрата в семье Елисеевых. Тяжелее всех переносили этот удар судьбы его дети и сестра, Мария Степановна. Казалось, потеря брата была для нее даже драматичнее, чем уход мужа, которого она долго оплакивала.

Митя похороны пропустил. В это время он был в Америке на деловых переговорах. Зато на поминальный обед явился его компаньон и давний знакомый всего семейства, граф Закретский. Мария Степановна была в таком горе, что даже не удивилась подобному нахальству.

– Примите мои искренние соболезнования, Мария Степановна, – граф элегантно нагнулся к руке дамы и сделал вид, что целует ее. – К слову, Митя хоть и не может сам присутствовать в силу своего отъезда, просил кланяться и заверить в его глубочайших соболезнованиях. Он разделяет с вами эту утрату.

– Неблагодарный мальчишка! Развлечения для него важнее, чем проводить Петю в последний путь!

– Он не смог бы быть здесь, даже если б очень захотел. Он сейчас в Америке. Еще никому не удалось преодолеть океан за пару дней.

– Где? – Мария Степановна даже немного отвлеклась от своей печали. – Что это он там делает? И отчего это, граф, вы так осведомлены?

– Как? Вы разве не знаете? – фальшиво изобразил удивление Закретский. – Мы с ним теперь компаньоны. В коммерческом смысле.

– Час от часу не легче, – расстроилась тетушка, – ростом удался, а ума не набрался!

– Вы как будто не рады, – довольно ухмыльнулся граф.

– Отнюдь. Пусть своим умом, хоть оного нам еще продемонстрировано не было, живет, – махнула рукой Мария Степановна.

– Верно! Он вас еще удивит. И хоть сейчас не время, хочу вас поблагодарить за те средства, которые вы мне давали в долг. Я немедленно выпишу вам чек.

– Неужели? Наконец разбогатели или в картах повезло?

– Скорее повезло с женой. Да вы ведь все знаете. Она у меня весьма состоятельная особа, – не смог не похвастаться Закретский.

– И главное – счастливица! – ерничала Мария Степановна.

Гриша, Маша и Александр Григорьевич заметили Закретского.

– Что он здесь делает? – возмутился Григорий. – Какая наглость явиться сюда! Я немедленно вышвырну его!

Маша схватила его под руку. Александр Григорьевич перегородил дорогу.

– Гриша, не сейчас! Давай достойно проводим Петю. Нельзя устраивать водевиль на похоронах!

Закретский быстро раскланялся и удалился. Но цели он своей достиг. Ни Гриша, ни Мария Степановна теперь уже не могли успокоиться и сосредоточиться на горе, особенно когда кузина поделилась новостями о партнерстве графа с Митей.

– Негодник! Это он нам назло! – возмущалась Мария Степановна. – Дурак с дураком сходились, да оба ни на что не сгодились.

– Надо с ним поговорить. Предупредить его. С таким мерзавцем, как граф, он рискует все потерять, – всполошилась Маша.

– Не думаю. Мы отпустили его в свободное плаванье и теперь не можем лезть к нему с советами, – рассудил Александр Григорьевич.

– Дурака учить – что мертвого лечить. Разговаривать с ним бесполезно! – отрезала обиженная тетушка.

– Он прекрасно знает, с каким подлецом имеет дело, – горько заметил Григорий Григорьевич. – Никаких разговоров больше! Это настоящее предательство! Слышать про этого паршивца не хочу!

VII

Следующие несколько месяцев Гриша ушел с головой в стройку, не жалея ни себя, ни своего компаньона Кобылина, ни работников. Часто, с целью отвлечься и снять напряжение, они с Александром Михайловичем ходили в театры или в рестораны. Елисеев заезжал домой, чтобы переодеться и уезжал, порой даже не встретившись с Марией Андреевной. Сыновей он тоже видел только по воскресным обедам. Они по-прежнему не интересовались его делами, да и у него не было ни времени, ни желания на долгие разговоры с детьми. Григорий не хотел расстраивать себя в очередной раз. несмотря на то что у него пять сыновей, наследника по-прежнему нет. Григорий как будто специально стал избегать бывать в доме, где его не понимали.

Единственной отдушиной была маленькая куколка Мариэтта. Этот светлый ангел одной своей улыбкой мог утешить раненую душу Григория. Когда он был с ней, он забывал про магазины и сыновей, про все беды и горести. Дочка тоже любила его безумно. Всякий раз, когда он появлялся в ее комнате или когда она только слышала его голос, Мариэтта расплывалась в счастливой улыбке. Так она не радовалась даже матери и братьям. Каждый вечер перед уходом Гриша непременно заходил поцеловать пухлую дочуркину щечку и пожелать ей добрых снов.

Этим вечером Гриша с Кобылиным собрались в Александринку. В «Бесприданнице» блистала сама Вера Комиссаржевская. Мария Андреевна слышала, как супруг зашел к Мариэтте и, не заглянув к ней, отправился в театр. Еще один вечер она провела в слезах.

Александр Михайлович настаивал именно на спектакле с Комиссаржевской. Он был ее поклонником и считал, что у нее лучшая Лариса.

После спектакля вместе с компанией актеров, включая примадонну, отправились в кабаре «Аквариум». Кто-то из мужчин поделился, что там появилась молоденькая певичка-француженка, заслуживающая внимания.

Разместились за столиком недалеко от сцены, заказали шампанского.

– Я была в вашем магазине в Москве, – вдруг открылась Вера Федоровна. – Впечатляюще! Признаюсь, мне было интересно с вами познакомиться.

– Польщен, – искренне заметил Григорий.

– Мне кажется, вы стремитесь к прекрасному, – продолжала Комиссаржевская. – Вы не просто купец и владелец магазина. Вы – творец! Это очевидно! Именно такие люди должны быть, обязаны быть меценатами!

Гриша всегда считал, что он умеет владеть собой. Но когда известнейшая актриса запела ему дифирамбы, он ощутил, как густо краснеет. Обычно он чувствовал людей, понимал, где они фальшивы, но тут не мог разобрать, правдивы ли ее слова или она так изумительно играет.

– Александр Михайлович, хоть вы мне помогите его убедить построить театр, – обратилась примадонна к Кобылину, ослепительно улыбаясь, заметив смущение Елисеева.

– А я была однажды на балу в вашем особняке на Мойке, – встряла молоденькая и очень симпатичная актриса. – Боже! Изумительный дворец! Лестница, атланты, хрусталь!

– Это дом моего кузена… а теперь племянника… – поправил Гриша. – Я передам ему ваше восхищение.

Девушка не смутилась. Какая, в конце концов, разница? Как будто жилье Григория могло быть скромнее. И хоть она это и не озвучила, но она была не так далека от истины.

В этот момент началось