– Ты прав… Но у меня сердце разрывается… они такая красивая пара!

– Да, Глафира – совершенство! – взгляд у Гриши вдруг стал задумчивый. – Я иной раз смотрю на нее и думаю, разве может быть человеческое существо настолько безупречным? Должен же быть хоть какой-то изъян… но не нахожу… Я где-то понимаю Митю… и все же долг перед семьей важнее.

Маша почувствовала жесточайший укол в сердце. Как мог ее собственный муж так восхищаться какой-то девицей? Никогда он не говорил таких слов жене. Она едва сдерживала слезы. Мария Андреевна сослалась на головную боль и поспешила в спальню. Там в помпезном будуаре, в шелках и кружевах, она дала волю плачу своей ревности.

Гриша заметил печальный блеск в Машиных глазах, но списал это на недавнюю утрату. Он сам когда-то тяжело пережил уход родителей. Что же до Глафиры, Гриша любовался ею исключительно как эстет. Как любитель искусства, который наслаждается лицезрением шедевра, но не мечтает обладать им.

III

Митя был экстренно вызван на семейный совет, который вновь собрался у Петра Степановича.

– Что же, Митя, ты знаешь, принадлежность к фамилии такого уровня, как Елисеевы, налагает определенные обязательства – мы всегда обсуждаем предстоящие браки и, Боже упаси, разводы. Наши отцы много трудились, чтобы обеспечить семье доброе имя, уважаемое во всей стране. Наша задача – сохранить и преумножить их достижения, – без особых прелюдий начал хозяин дома.

Гриша обратил внимание, что Петя заметно сдал в последнее время. Он был, как всегда, одет с иголочки, но пергаментный цвет лица выдавал реальное состояние здоровья.

– Изволь поделиться с нами, с кем ты собираешься связать себя священными узами брака, – обратилась к Мите Мария Степановна.

– Если вы настаиваете… мне казалось, все уже осведомлены… – Митя понимал, что без сражения не обойдется. – Моя избранница – Глафира Коробейникова, сирота, выпускница школы рукоделия. Чтобы не тратить ценное время всех уважаемых собравшихся, хочу сразу заявить, что я от своего решения не отступлюсь!

– Ах ты, паршивец! Ты что о себе возомнил! – вскипела Мария Степановна.

– Маша, прошу тебя! – поморщившись, попытался остановить сестру Петр. Ее присутствие превращало любое деловое общение в балаган. – Твою точку зрения мы уже поняли. Хотелось бы послушать и других членов семьи. Саша, ты что думаешь?

– Я хорошо знаю эту девочку. Она, вне всякого сомнения, достойна счастья. Однако я бы покривил душой, если б отказался признать, что данный союз стал бы очевидным мезальянсом, чего наша семья старается избегать. Слишком много примеров печальных концов неравных браков, а любой развод – это удар по нашей репутации. Митя, прости, но я не могу тебя в этом поддержать.

– Ну, уж если даже Саша против… – не сдержалась Мария Степановна.

– Две ваши сестры, дядя Саша, вышли замуж на купцов и развелись… – парировал Митя.

– Верно. И всякий раз это скандал. Больше нам таких историй не нужно, – отрезал Александр Григорьевич.

– Я так понимаю, Митя решения своего не переменит и наши мнения ему неинтересны, – вступил Григорий Григорьевич. – Давайте обсудим дальнейшие взаимоотношения в семье. Я, Митя, буду сокращать свое участие в автомобильном производстве. Мне нужно сосредоточиться на торговле, да и сам Фрезе постоянно лезет в коммерческие вопросы, в которых не разбирается, поэтому ограничусь там лишь получением дивидендов. Исходя из этого, твоя помощь у Фрезе мне больше будет не нужна. По другим направлениям мне тебе тоже предложить нечего…

– Боюсь, в банк и в страховое общество мы тебя также пригласить не можем… – добил молодого человека Петр Степанович.

– Мы выделим тебе твою долю капитала. Все, что положено. Раз ты уже в состоянии самостоятельно принимать судьбоносные решения, то сам справишься и с управлением своим имуществом. Бедность тебе не грозит! – сообщил Гриша решение семейного совета.

– Прошу, – Петр Степанович протянул Мите список. Оказалось, семья была готова к такому исходу. – Ознакомься сейчас, и если тебя что-то не устраивает, давай обсудим.

Митя кинул быстрый взгляд на перечень всего, что ему причиталось, на огромную сумму. Там были и ценные бумаги, и дом, и коммерческая недвижимость… Он и не мечтал о таком счастье!

– Митя, ты теперь сам по себе, – заключил Петр Степанович, – и когда начнешь вести дела, старайся избегать упоминаний семьи.

– Не волнуйтесь! Даю вам свое слово, – заверил молодой человек.

Такое решение, похоже, удовлетворило всех.

Митя в радостном возбуждении примчался домой к Глаше. Он схватил невесту в охапку и закружил. Девушка подумала, что одобрение на брак получено. Когда Глафира узнала о решении семьи, она расстроилась.

– Я боюсь, ты всю жизнь будешь меня в этом винить и, в конце концов, возненавидишь.

– Ты с ума сошла! Я абсолютно счастлив! И, наконец, полностью свободен! – Митя крепко обнял Глашу и поцеловал в губы. – Я сражался за нашу свадьбу как лев! Неужели я не заслужил награду?

Глафира не могла больше отказывать такому герою, который ради нее отказался от семьи, и разрешила ему остаться у себя на ночь. Тем более что свадьба была назначена уже через две недели.

IV

На венчание Мити и Глаши никто из Елисеевых не пришел, хоть молодые и разослали приглашения. Зато была масса дружков-бонвиванов в сопровождении красоток, которые слетелись на даровые угощения.

Невеста была неотразима в белоснежном платье, лиф которого был богато украшен алмазами. Они искрились при попадании на них света в такт роскошной бриллиантовой диадеме, венчающей голову Глаши. Это создавало сказочный ореол свечения вокруг обворожительной новобрачной. Никто из приглашенных не знал, что расшивала платье драгоценными камнями сама Глафира. Не зря закончила школу рукоделия.

В отсутствии взрослых родственников к алтарю Глафиру вел новый деловой партнер жениха, граф Закретский. Это была мелкая Митина месть за елисеевский бойкот его женитьбы.

Граф не мог не воспользоваться ситуацией и в очередной раз не щелкнуть Гришу по носу. К тому же у Мити водились деньги, и Закретский рассматривал его как один из источников своего финансирования. Он до судорог завидовал этому мальчишке – тот был прекрасен, как римский бог, получил огромный капитал без каких-либо усилий и женится на самой красивой девушке Петербурга и окрестностей. Закретский посмотрел на свое отражение в зеркале. Да, он был старше, чем этот сопливый юнец, но, кажется, с возрастом он стал еще породистее и привлекательнее. Девицы вешались на него гроздьями даже при абсолютно пустых карманах. «Непременно нужно соблазнить эту кошку», – подумал граф про Глафиру, поднял бокал и произнес тост за счастье молодых.

Закретский будто забыл, что сам несколько месяцев назад женился на обеспеченной вдовушке, которая закрывала глаза на его похождения, оплачивала его кутежи и карточные проигрыши. Он появлялся