грудь. Ворота затряслись, всполошив закисшую тишину брошенного сада оглушительным звоном. Чудище отдёрнуло лапы, отскочив в серую пелену.

Я оглянулся на Алану, но она бесследно исчезла. А вместе с ней пропал и замысловатый узор за сухими деревьями — выход из кошмара освободился. Я напрягся, и вывалился из старого сада в свою кровать. Сдвинул мокрую подушку и зашарил в поисках одеяла. Спать уже не хотелось, но я заставил себя лежать и не двигаться. Надо как следует отдохнуть. А с утра еще придётся и плотно поесть, чтобы набраться сил и выглядеть подобающе. Стоит наведаться к беспокойной девице самому. Не знаю уж, кто забрался в чей кошмар, но проводить так каждую ночь, я не хочу. Тем более, что есть подозрения о природе узора, не выпускавшего меня из мерзкого сна, и моей мучительнице придётся многое объяснить.

Из рассказа Аланы де Керси,

младшего книгопродавца книжной лавки «У Моста»

Не успели двери закрыться за спиной пана Франца, как входной колокольчик задребезжал вновь, пропуская внутрь достойного пана чародея. При виде Вилька в душе моей шевельнулась вполне оправданная зависть. Пан Бальтазар смотрелся до того бодро и подтянуто, будто и не бегал вместе со мною вчера по Зодчеку день напролет и не «инспектировал все тюрьмы Растии». Чистая выглаженная одежда, аккуратно зачесанные волосы, подстриженная бородка и начищенные до блеска туфли. Я поплотнее запахнулась в мятую шаль, надеясь, что несвежая блузка останется незамеченной. В подоле юбки по-прежнему зияла изрядная прореха, а волосы только что дыбом не стояли. Темные круги под глазами и осунувшаяся физиономия тоже не добавляли мне привлекательности.

— Ба! Пан чародей, великий и ужасный! — Ася как всегда выскочила прямо перед носом у Вилька, заставив его отшатнуться. — А Францишек по делам отбыл. Не судьба, да…

— Будешь ерничать, развоплощу, — беззлобно пригрозил пан Бальтазар.

— Силенок не хватит! — нагло заявила Анисия. — Это вам не барышень в краску вгонять, тут колдовать надо…

— Алана, уймите вашу непрошенную заступницу, а то я за себя не ручаюсь, — чуть повысил голос Вильк.

Я знаком показала призраку, что вполне могу справиться сама. И Ася, загробно расхохотавшись, растворилась между полок, мстительно пролетев сквозь мага. Вилька явственно передернуло. Ну да, неприятно, будто сквозь тебя острую ледяную сосульку протащили.

— Чтоб тебе в Полуночной бездне икалось! — выругался пан Бальтазар. — Приходить к вам в лавку в хорошем настроении неблагодарное дело — его обязательно испортят!

— В плохом — тоже, — философски пожала плечами ваша покорная слуга, — его тут и не поднимут.

— Уж не знаю теперь, что мне больше по нраву: ваша косноязычность или обретенная велеречивость, — не преминул съязвить Бальтазар Вильк.

— Это две крайности одной и той же сущности, — фыркнула я. — Но если вы к пану Францу, то его действительно нет.

— О нет, панна! — Вильк иронично усмехнулся в усы. — Цель моего визита вы…

Я? На моем лице отобразилась неподдельная заинтересованность. Арестовывать он меня, что ли, пришел при всем параде? Так не за что, вроде. Ведь не за убийство же Юзефа Ничека…

А Вильк тем временем продолжил:

— Я держу слово, если вы ещё помните о нашем вчерашнем уговоре. К тому же, при всей вашей несносности, вы действительно талантливы в своем деле, а я умею быть благодарным. Пан чародей опустился на злополучный диван. У меня внутри все похолодело — а ну как мебель сейчас чего-то отчебучит…

Бальтазар вынул из-за пазухи плоский сверток и протянул мне.

— Ваш рисунок и небольшая благодарность за помощь на корабле. Объясните только почему ваш орнамент вдруг полез в мой сон… Ааа, да чтоб тебя!!

Я слишком поздно услышала недовольный диваний рык, а Вильк, не ожидавший подвоха, оказался не столь проворен, как следовало бы. Маг подскочил, рванувшись в сторону, раздался треск плотной ткани, и диван, выдрав изрядный клок из чародейских брюк, набычившись, пошел в атаку. Между пальцев пана Бальтазара засверкала россыпь зеленых искр, а я кинулась наперерез, понимая, что сейчас произойдет.

— Фу! – прикрикнула я на диван, — Фу! Плохой мальчик! Сидеть! Место! — вцепившись в резной подлокотник, я пыталась оттащить его от разъяренного чародея.

— Вторые брюки за два дня, и снова по вашей милости! Ваши выходки у меня уже вот где сидят! — он выпрямился, несмотря на то, что несчастные штаны затрещали по швам, а подлая дыра разъехалась еще сильнее, и побелевшими губами выдавил: — Для объяснений придёте в Ночную стражу, — опалил взглядом и, едва сдерживая распирающую изнутри злость, вышел из лавки, оставив меня обниматься с диваном.

— Вот кто тебя просил вмешиваться? — напустилась я на несговорчивую мебель. — Теперь точно несдобровать.

Диван виновато ластился ко мне, норовя лизнуть в нос. Отпихнув его, я вернулась к столу и вскрыла сверток. На столешницу скользнул плотный прямоугольник рисунка, а в руках остался темный деревянный футляр с янскими иероглифами на крышке. Я поспешно открыла его, уже зная, что увижу внутри — янские кисти для каллиграфии, в наших краях довольно редкие и дорогие. И как прикажете это понимать? А ведь если бы не этот проклятый диван, все могло бы сложиться хорошо…

Вскоре вернулся пан Франц и, сжалившись, отпустил меня домой — отдыхать и приводить себя в порядок перед балом. Я хотела было по дороге наведаться к Румпелю, узнать, кто такой умный подсунул ему образумленную вещь, но вспомнив, что все равно увижу его у Мнишеков, решила отложить разговор до вечера. А дома меня ждал ещё один неприятный сюрприз. Едва открыв дверь в комнату, я в недоумении застыла на пороге — внутри все было перевернуто вверх дном. На открытом окне нервно полоскались под осенним ветром занавески. Неизвестный грабитель перерыл все, не пощадив даже коробку с платьем, любезно занесенную утром в комнату пани Флосей. На темно-золотом подоле уродливым пятном растеклась чернильная лужа из разбившегося флакона. Помимо всего прочего, это означало, что мне придется наводить на себя не просто личину, узор для которой кроме рук можно нанести на шею или голову и спрятать под волосами, а полноценную иллюзию, скрывающую это безобразие, что значительно сложнее и куда менее стабильно. Ничего на пару