хорошо! Когда ты меня спрашиваешь, кажется, что плохо, а на самом деле – нет.

Больше мне ни слова из нее вытянуть не удается. Паркуемся у школы, и дочь твердо заявляет, что дальше ворот спортивной площадки ее провожать не надо, так что я остаюсь у проведенной ею черты. Она оборачивается и машет мне рукой. Уходи…

По дороге к школьной парковке нагоняю группу женщин. Среди них и мама Стэна.

– О, Клер, привет! – окликаю ее я.

Она останавливается, а за ней и вся группа. Клер не делает попытки представить меня своей компании и даже не улыбается, так что я протягиваю каждой из женщин руку и представляюсь сама. Всё это мамы наших одноклассников.

– Руби очень хочет, чтобы Стэн снова пришел к нам в гости, – говорю я. – Сейчас за ней присматривает няня, наверняка вы с ней знакомы или встречались в деревне. Хочу сказать, что больше у нас никаких инцидентов не будет.

Мамочки обмениваются многозначительными взглядами.

– Что-то не так? – спрашиваю я.

– Да нет, – отвечает мама Стэна. – Просто мы заметили, что эта женщина довольно старомодна. Надеюсь, вы понимаете, о чем я.

Ее слова звучат как оскорбление, к тому же Клер выразительно закатывает глаза. Одна из мамочек тихо хихикает. Не знаю, как реагировать, поэтому просто продолжаю:

– Не сможет ли Стэн посетить нас в пятницу? Я бы сама забрала их из школы, у меня как раз выходной.

– Знаете, мне не слишком по душе, когда Стэн появляется в Лейк-Холле. Уж прошу меня извинить. Обстановка там не самая безопасная, а если за детьми должным образом не следят, то…

Похоже, она не ощущает никакой неловкости от собственного бесцеремонного тона, да и мамаши нисколько не смущены. Страшно подумать, что они говорят о нас за моей спиной.

– Что ж, понятно. Может, тогда вы не станете возражать, если наши ребята вместе покупаются после школы или в выходные?

– Да, пожалуй, – уже немного теплее отвечает Клер.

– Я вам напишу.

Она кивает, и вся группа трогается с места. Не факт, что они горят желанием принять меня в свою компанию, так что я продвигаюсь к парковке, отстав от них на несколько шагов.

Неплохо бы заглянуть в их чат в «Facebook». Что там говорят в сети? Впрочем, вряд ли я испытаю положительные эмоции.

Вернувшись в Лейк-Холл, неожиданно для себя застаю дома Ханну с этой девушкой, Лотти, претендующей на вакансию экономки. У нее сегодня испытательный день. Почему-то думала, что она придет одна.

– Тебе вовсе не обязательно здесь находиться, когда Руби в школе, – обращаюсь я к Ханне.

– Ничего страшного. Я ведь обещала организовать новую экономку, и обещание сдержу. Тебе и без того достается.

Я не спорю. Передать кому-то ответственность хотя бы на время – что может быть лучше?

– Тогда ты должна будешь взять отгул.

– Можешь просто прибавить это время к моим обычным часам, наверное, так будет удобнее.

Чувствую себя крайне неловко, когда дело доходит до материальной части нашей сделки. Разумеется, Ханне платили в тот период, когда она была моей няней, однако тогда меня это совершенно не смущало. Впрочем, к ее чести, она никогда и не давала понять, что у нее с моими родителями имеется финансовое соглашение.

– Ханна, я должна тебе признаться, что с деньгами сейчас довольно туго, и я не смогу тебе платить за дополнительные часы.

– Да-да, я все понимаю. Полагала, что твоя мать внесет свой вклад. Конечно, это не мое дело, и все же ее поведение достойно осуждения – ведь тебе явно нужна поддержка, пока ты не встала на ноги.

– Зато твоя помощь для меня просто на вес золота.

– Для меня это в удовольствие. Кто бы мог подумать, что мы снова встретимся в Лейк-Холле… Твоя Руби – такая душка!

– Спасибо, Ханна.

– Вам обеим так много пришлось пережить…

Ее ласковый взгляд открывает шлюзы моей души, тогда как слова матери, наоборот, заставляют меня замыкаться в себе. К стыду своему, чувствую, что мои глаза вдруг увлажнились, и меняю тему разговора:

– А ты, Ханна? Чем ты занималась все это время? Все ли у тебя было благополучно?

Мне отчего-то сдается, что у моей бывшей няни было немало жизненных сложностей: во всяком случае, она ни разу не упомянула, есть ли у нее дети. Ничего не слышно и о муже. С другой стороны, не исключено, что одиночество – ее осознанный выбор.

– Работала в разных семьях, удалось скопить денег. Потом пришлось несколько лет ухаживать за больной мамой. Собственно, я вела довольно тихую, спокойную жизнь. Долго переживала о том, что ушла, считала, что мое место – рядом с тобой.

У меня на глаза снова набегают слезы, и Ханна вздыхает:

– Ах, дорогая, не хотела тебя расстраивать… Или это слезы счастья, ведь ты рада, что мы снова здесь, все вместе?

Я киваю, и Ханна мягко притягивает меня к себе.

– Так, вижу проблему, – переключается она, разомкнув объятия.

В дальнем конце коридора, уткнувшись в смартфон, маячит Лотти, хотя предполагалось, что наша кандидатка должна усердно драить полы.

– Эй, юная леди! – окликает ее няня.

С тех пор как умер Крис, я ни в ком уже не ощущала надежного плеча, однако теперь все может измениться. У нас с Ханной налаживается взаимопонимание. Какое облегчение! Словно первая капля дождя после жестокой засухи…

Вирджиния

Нашими счетами в лондонском банке по-прежнему занимается Виктор Эллисон. Постарел… Должно быть, не сегодня завтра ему выходить на пенсию. Печально – человек он очень хороший. Одет наш менеджер всегда скромно, но прилично, всегда сверкает белозубой улыбкой. В основном конфиденциальные переговоры вел Александер, однако я тоже пару раз за прошедшие годы встречалась с Виктором.

Он наливает мне чашку чая и угощает сладким, однако я отказываюсь – печенье просто невероятных размеров. В наши дни повсюду какая-то гигантомания, вот и наш банк, один из старейших в Британии, туда же.

– Мне хотелось бы изучить ежемесячные платежи Александера, – напоминаю я.

– Я взял на себя смелость сделать для вас распечатку.

Роюсь в сумке в поисках очков, затем вспоминаю, что с утра повесила их на шею на золотой цепочке. Виктор исключительно тактичен: безмятежно улыбается своим мыслям, пока я ищу вчерашний день. Не хотелось бы выглядеть перед ним выжившей из ума старухой. Все же у нас деловой разговор.

Просматриваю список платежей и нахожу несколько переводов в пользу Ханны. Платил Александер ежемесячно весьма приличные суммы, и я испытываю потрясение, воочию увидев доказательство заявлениям бывшей няни.

– С какого года он совершал