Но привычка владеть собой и держаться учтиво не позволила ей выпалить все вслух. Вместо этого Ельга заставила себя скромно улыбнуться:

– Не самой же мне себя сватать. У девиц так не водится.

– Сами твои мужи, – Щур бросил взгляд на Ольгера, который слушал их, скрестив руки на груди, – речи держали вчера, что как княгиню тебя почитать готовы.

– Как княгиню – готовы, но коли отца у меня более нет, то замуж меня вся земля Полянская выдавать будет, по совету всех лучших мужей ее. С ними вам надо говорить. Будет у нас пир… через день, тогда и посватайте.

– А ты что скажешь? – Медведь подался к ней ближе. – Ты сама дева разумная. Иные женки вдвое тебя старее, а умом вдвое беднее. Не будут же старцы ваши тебя силой замуж толкать или силой удерживать. Спросят ведь и твою волю.

– Ты вот еще что помни, – добавил Щур. – Что если не приедет из Ладоги этот ваш… как его? Иногер?

– Ингер, Хрориков сын.

– Ну, он. Может, его в живых нет? Может, не пожелает свой дом ради чужого спокинуть? Где иного князя взять, коли у вас родни больше нет? Гляди, будет день, и станешь ты опять в отцовском доме полной госпожой – как в Малине, так и в Киеве разом! Со времен Тугановой рати ни одна еще хозяйка не владела землей полян и древлян вместе, а ты будешь. Станут тебя почитать, как у нас Малу почитают, а у вас Улыбу. Еще города твоим именем нарекут.

Тугановой ратью называли хазарский набег, вырвавший полян из-под власти древлянских князей и подчинивший каганам. Это было очень давно – более десяти поколений назад, пожалуй. Значит, что же Щур хочет сказать? Что эти две земли снова станут одной, под властью… Ельговой дочери и ее древлянского мужа?

Ельга едва сдержала дрожь, представив такое сказание, и глубоко вздохнула.

– Далеко ты, боярин, мыслью летаешь, мне за тобой не поспеть, – сказала она, не поднимая глаз, чтобы не выдать возмущения и смятения.

– Поспеешь, как сама подумаешь. А то ведь, – Щур встал, давая понять, что собирается восвояси, и оправил тканый пояс, – как бы не вышло какого раздора. Может, угодно богам, чтобы после стольких лет роды наши, из одного корня поднявшиеся, вновь срослись и единым могучим деревом стояли. Слышно у нас такой разговор… поглянется богам, и у вас будет слышно.

Это уже была угроза, но такая тонкая, что Ельга не решилась показать, что ее заметила. Она тоже встала и величаво наклонила голову, благодаря за беседу и прощаясь.

Древляне поклонились и направились к двери; Медведь, разогнувшись, еле приметно подмигнул Ельге, вынудив ее ответить такой же еле приметной улыбкой. Уж если она не дала волю возмущению и не стала кричать, что ее толкают на измену дому своему, приходилось хранить невозмутимость и дальше.

Она не отводила глаз от гостей, пока их спины не скрылись в дверном проеме. Ольгер и отроки тоже провожали их глазами. После чего Ольгер повернулся к Ельге и положил руки на пояс.

– Знаешь, госпожа… – начал он. – Я все ждал, когда ты прикажешь мне выкинуть этого слизняка со двора… и лучше прямо в Днепр.

– Нельзя так с гостями, – Ельга беспокойно засмеялась. – Никому не говорите, о чем здесь была речь. Если до Свена дойдет, что они меня за своего князя сватают, он послов поубивает и нам придется с Деревами рать вести, Ингера не дождавшись. И правда, гляди, придется мне прялку покинуть и за меч взяться!

Ельга засмеялась такому несуразному предположению; в памяти мелькнул старый меч из ларя, сбереженный отцом невесть для кого.

– Два-три слова слизняк бородатый сказал истинных, – Ольгер снова скрестил руки на груди. – Тот Ингер может умереть или не пожелать к нам ехать. Это будет глупость, но нельзя ручаться за чужой ум. Однако если это случится, и я, и другие хирдманы скорее признаем своей госпожой и конунгом тебя, чем позволим завладеть нами этим хорькам из чащобы!

⁂

Ловцы вернулись поздно, однако Ельга, дождавшись их, тут же велела позвать к ней Фарлова и Асмунда. Свен был занят с Рагвидом распоряжениями насчет добычи, а она хотела поскорее поговорить с другими вождями дружины – без него. Хирдманам Ельга доверяла больше, чем боярам. Варяги были для нее своими, домашними людьми; Фарлова она знала с детства, да и Асмунд провел в доме старого Ельга лет десять.

Весь день после ухода древлян она ломала голову – как теперь быть? Даже заплакала с досады: вот сейчас как никогда нужен отец, с его опытом, мудростью и отвагой, но все это происходит как раз потому, что его больше нет! Будь он жив – ни один мелкий князь из данников, древлянский или еще какой, никогда не посмел бы к ней свататься. Это они теперь полезли, как мураши на сладкое, надеясь через дочь киевского князя пробраться на его стол! О таких делах она была научена думать и легко поняла замысел древлян. Муж княжеской дочери – его законный наследник, а если ее мужем станет Боголюб малинский, князь древнего рода Дулебова корня, то его права на стол старого Ельга станут весомее, чем у Свена. И если Ингер холмоградский не приедет или чем-то не понравится киянам… или быстро умрет, не оставив своих наследников… у древлян будут все возможности вновь завладеть землей Полянской, даже без войны.

Однако сквозь здравые рассуждения пробивалась боль оскорбления. Мало ли у отца под рукой было этим князей – древлян, радимичей, северян! Для нее, Ельговой единственной законной дочери, выйти за кого-то из них означало бы уронить себя. Особенно если ее попытаются принудить к этому угрозами. Но нельзя доводить дело до открытого столкновения сейчас, когда старый князь умер, а новый еще не прибыл. Однако как его избежать? Счастье, что Щур открыл ей цель своего приезда до пира. Объяви он о сватовстве на пиру, при всей дружине, при киянах… Свен-то не стал бы сдерживаться, и случилось бы нечто ужасное.

– Послушай… – Асмунд был изумлен и встревожен ее новостью. – Но ведь это значит… древляне войной нам грозят! Вот они с чем приехали!

Он повернулся к Фарлову, молча спрашивая, согласен ли с ним сотский. Тот весомо кивнул. Опытному воину, привыкшему думать в одном направлении, сразу стало ясно: речь скорее о войне, чем о женитьбе. Едва ли древляне так глупы, чтобы рассчитывать, будто могут получить законную дочь и наследницу Ельга киевского, просто о том попросив. Скорее они приехали за отказом, который даст им законный повод попытаться взять свое силой или хотя бы избавиться от дани Киеву.

– Они были очень любезны, что предупредили нас заранее, – сказал Фарлов. – Теперь мы можем подумать, как нанести удар первыми.

– Так у нас эти слизни в руках, – Асмунд оживленно кивнул в сторону двора, имея в виду ушедших древлян. – Свен им шеи свернет, как узнает!

– А древляне только того и ждут, – подхватил Фарлов. – Чтобы мы совершили какой-нибудь… опрометчивый шаг.

– Но что же Боголюб, брата на смерть послал? – не поверила Ельга.

– Не обязательно. Но для них эта игра будет выиграна при любом исходе. Если ты примешь сватовство, они получат права на Ельгов стол. А если откажешь – это будет законный повод для войны.