— Эм, да не за что.

Он же пошутил, да? Зачем вообще было заострять внимание на ПОДОБНОМ⁈ Ох, уж эти аристократы со СВОИМИ СТРАННОСТЯМИ…

После занятия — душ, переодеться, и в гардеробную.

На сегодня занятия окончены.

Натянув шапку и застегнув пальто до самого подбородка — зима в здешнем Петербурге кусалась не хуже, чем в моём прежнем — вышел из главного корпуса академии. После чего решил постоять пять минуток и дождаться ответа от шестёрок Ковалева.

Долго ждать не пришлось.

Тёма — главный громила из компании Игната, материализовался рядом, как гончая, учуявшая след.

— Отойдём, Волков, — буркнул он, кивнув в сторону хозяйственных построек.

— Деньги принесли?

Смысл ходить вокруг, да около?

Тёма кивнул и снова мотнул головой, приглашая пойти за ним. Поправляю шапку и иду следом, внутренне готовясь к любому исходу. В лучшем случае — честная расплата, в худшем — очередная попытка «проучить выскочку Волкова». И то, и другое меня вполне устраивало. В первом случае — получу деньги, во втором — отличную разминку, ещё и Игната попинаю. Одни удовольствия.

Мы вошли в складское помещение — тесную каморку, забитую лопатами, мётлами и прочим хозяйственным инвентарём. Мой обострённый слух мгновенно уловил дыхание и шорохи за штабелем ящиков. Трое. Судя по дыханию — напряжены, но не агрессивны. Скорее, прячутся на случай, если попытаюсь что-то выкинуть.

Что ж, хотят подстраховаться — их право.

Тёма полез во внутренний карман и извлёк помятый конверт. Тщательно отсчитывая купюры, выкладывал их на видавший виды деревянный стол.

— Вот, как договаривались, — его голос звучал на удивление официально. — Только учти, Волков, никаких проблем больше быть не должно. И вообще… Ковалёв тут никаким боком, он просто за нас заступался, как дружбан, так что уясни это.

Как же, «дружбан».

— Раз он не при чём, — сгребаю деньги и убираю во внутренний карман, — пусть больше не суёт свой нос ко мне. Бабу лучше пусть найдёт, если заняться нечем.

Тёма хмыкнул, и в его глазах мелькнуло что-то похожее на уважение. Видимо, для гопника из трущоб моя формулировка была вполне доходчивой.

— Что до жалоб и прочего — уговор есть уговор, — хлопаю по карману с деньгами. — Компенсацию получил, конфликт исчерпан.

— Даже извинения не нужны, что ли? — пробурчал Тёма. Видимо, Игнат приказал и извиниться, если потребую.

— Оставь их для наивных, — и ухмыляюсь. — Ну, бывай, здоровяк.

Выйдя из пропахшего пылью склада, втягиваю морозный воздух и неспешно направляюсь к остановке. Деньги приятно оттягивали карман, но трезво понимаю: на этом всё точно не кончится. Ковалёв не из тех, кто легко признает поражение. Что ж, посмотрим, куда это нас заведёт.

* * *

Интерлюдия

Дверь склада за спиной Волкова закрылась. Несколько секунд внутри стояла тишина. Затем из-за штабеля ящиков медленно вышла стройная фигура в дорогом пальто с меховым воротником.

Игнат сжимал и разжимал кулаки, будто пытался удушить невидимого противника. Обычно бледное лицо сейчас горело неровными пятнами, в глазах пылала чистая ненависть.

— Чёртов собачий сосунок, — процедил он сквозь зубы, глядя на дверь, за которой скрылся Волков. — Думает, победил… Ничего, я устрою ему победу, такую, что останется в больнице навечно.

Тёма молчал, чувствуя себя неуютно. Из тёмного угла склада вышли остальные члены компании — двое крепких парней со второго курса.

— Денег он с меня решил поиметь… — Игнат сплюнул на пол, не заботясь о приличиях. — Вот же паскуда! Он вообще понимает, кто я? Кто он⁈

— Зарвался выскочка, базара нет, — поддакнул один из крепышей, Пётр, поправив шарф с фамильным гербом. — Такие сперва на деньги разводят, потом вообще борзеют.

— А я говорил — давай его просто отмудохаем, — подал голос второй, Степан, расправляя плечи под дорогим сюртуком. — Выбьем всё бабло, да ещё и накостыляем для профилактики.

Тёма, до сих пор молчавший, осторожно подал голос:

— Так, может, всё-таки пожаловаться? Ректору там, или завучу? У тебя ж связи…

Игнат медленно повернулся к нему, и одним взглядом заставил здоровяка побледнеть.

— Жаловаться? Вы что, совсем идиоты? — он с презрением посмотрел на всю компанию. — Чтобы весь район узнал, как какой-то нищеброд из трущоб развёл наследника рода Ковалевых на деньги? Да дед меня живьём закопает!

— Так чё делать-то будем? — Пётр переглянулся со Степаном. — Не спускать же ему?

Игнат вдруг странно успокоился. Лицо разгладилось, а губы растянулись в улыбке. Для посторонних могло показаться, что буря миновала, но те, кто хорошо знал его, понимали — грядёт настоящий шторм.

— Знаю я способ, как проучить Волкова, — произнёс он тихо. — И пока не буду спешить. Это будет нежданно-негаданно.

— Что ты задумал? — Степан, нахмурившись, нервно облизнул губы.

— Скоро Декабрьский бал, — Игнат продолжал улыбаться. — Все соберутся. Все важные персоны… Слышал я, что и Волков собирается почтить нас своим присутствием.

— И? — Тёма не понимал, к чему тот клонит.

— Скажу позже, — Игнат направился к выходу. — И да, Артем, меня очень интересует, где живёт наш дорогой Александр Волков. Хочу отправить ему пригласительную открытку.

Уже у самой двери он обернулся:

— И помните, без самодеятельностей. Кто тронет Волкова без моего приказа — будет иметь дело со мной лично. Он мой.

Дверь склада закрылась, и трое парней остались в напряжённом молчании.

— Что это с ним? — наконец пробормотал Степан. — Никогда таким не видел.

— Это называется «затаить смертельную обиду». — хмыкнул Пётр, — Мой отец говорит, что Ковалевы этим славятся. Они никогда не забывают и никогда не прощают.

— Волкову звиздец, — философски заключил Тёма. — А он об даже не подозревает…

Глава 15

Интерлюдия

Трактир «Ржавый гвоздь» не зря получил своё название — его внутреннее убранство состояло из потемневшего от времени дерева, ржавых гвоздей и скоб, да пропитанной табаком мебели.

Очередной вечер шёл как и прежде — подвыпившие постояльцы громко обсуждали дневные невзгоды, потрёпанные девицы с чрезмерным макияжем выискивали потенциальных клиентов, мордовороты-охранники лениво подпирали стены.

Кривой занял стол в дальнем углу, откуда хорошо просматривался весь зал. Не самый роскошный кабак Петербурга, но зато свой. Вернее, Хромого Фёдора, но сам-то Кривой — его зам! А это много стоит! Тут его слово — закон, а люди готовы