— А вы не боитесь, — заметила она удивленно и обошла нас по кругу. — Какие храбрые детки.

Я вновь задержала дыхание, быстро считая до десяти, понижая уровень эмоций и следя за хуфией. Душу затопило ледяное спокойствие. Меня годами учили не бояться, что бы ни случилось, и наблюдателя, вероятно, тоже. Хотя ему легко представить хуфию иллюзией… И, заметив краем глаза серебристую бабочку за ее спиной, я поняла, что угадала. Лучший способ не бояться — не верить в реальность страха. Или вовремя использовать полезное заклятье.

Гоша, следуя указанию, откашлялся и понес высокопарную чушь о погоде, но язык молол ерунду независимо от хозяина, который грозил заработать косоглазие, следя и за хуфией, и за мной. Но нежить он заинтересовал и внимание отвлек. Я снова пережала вену на сгибе локтя и задержала дыхание. Раз, два, три… да разгорайся же!..

— Какой интересный мальчик, — хуфия подошла вплотную и провела окровавленным пальцем по наблюдательской щеке. — Симпатичный. Характерный. Говоришь красиво. Люблю таких, — наклонилась к его лицу и улыбнулась: — Останешься со мной? Здесь так пусто и одиноко…

По побледневшему Гошиному лицу потекла серебристая кровь. Он сглотнул.

— Я сегодня, простите… слегка занят, — выдержка засбоила, и низкий голос дрогнул. — Другие планы… на ночь.

— Это поправимо, — осклабилась хуфия.

Молниеносное движение — удар под ребра, и наблюдатель, матюгнувшись, шарахнулся в сторону. Кокон щитов стал видимым и зиял пробоиной. С застрявшей костью. Нежить зашипела и по-детски сунула в рот поврежденный палец, морщинистое лицо стало юным и очень обиженным. А я поняла. Ей не больно, но зацепить можно. Было бы время… Фокус внимания переместился на меня.

…которого нет.

— Предусмотрительная у тебя девочка. Позаботилась, — хуфия оказалась за моей спиной. На свитер закапала ледяная кровь. — Что, темный «уголек» ищешь? — рассмеялась издевательски. — Откуда он у тебя, светленькая?

Оттуда.

…шесть, семь…

На левом локтевом сгибе вспыхнул, заискрив, черный огонь. Всего на секунду, но «уголь» разгорелся, и по левой руке потекла забытая сила.

— Двусторонний «уголь»… — хуфия отшатнулась, и в ее тоне смешались ненависть и восхищение. У босых ног заметались и заворчали многоголосо тени. — Опять, уже второй…

— А первый? — Гоша почуял запах крови и деловито влез в беседу.

Я не поверила собственным ушам. Он собирается допрашивать! Хуфию! Семисоставную! На ее территории! Идиот!.. Время есть, пока она играется! И если наблюдатель ее достанет, а доставать он умеет быстро…

— Ах, первая… — прошипела нежить, не сводя с меня голодных глаз. — Первая, мальчик, меня убила. И сотворила это, — она выдохнула, и в зале похолодало.

По полу побежала наледь, и на стенах проступили снежные знаки, искрясь в неровном свете факелов. Наблюдатель, разумеется, схватился за телефон. Я, про себя ругаясь матом, быстро и мелко дышала, разгоняя застоявшуюся тьму и уплотняя вокруг себя воздух. Еще бы минутку…

— Видишь? — хуфия повернулась, скидывая капюшон и разрывая ворот призрачных одежд. Серебристо блеснул ошейник. — Держит, как шавку. Но мы связаны, и я чую, — повела хищным крючковатым носом, — чую, что она жива. И доберусь. Однажды.

— А давай мы тебя освободим и отпустим мстить? — предложил мой спутник, вертясь и судорожно фотографируя стены.

— Если бы все было так просто… — хуфия улыбнулась, и ее глаза остекленели. — Для этого мне нужна кровь, мальчик. Много крови. И сегодня я в ней искупаюсь.

Размечталась, тварь.

Я проиграла в скорости долю секунды, но успела прикрыть Гошу. Воздушный кокон рваной тряпкой сполз к моим ногам, а наблюдатель мудро отскочил в сторону, поскальзываясь. Все, кошка наигралась. Выпуклые глаза — как замороженные стекла, на морщинистом лице — оскал. Я резко вдохнула, уплотняя воздух, и ударила наугад. У нее должны быть слабые места, они есть у всех. Темное одеяние всколыхнулось, поглощая заклятье.

— И всё? — фальшиво удивилась хуфия.

— Ночь только начинается, — я попятилась, не отводя взгляда.

То, что едва не сгубило при первой «встрече» в Кругу с Пламенем Верховной, сейчас играло на руку. «Уголь» разгорелся мгновенно и полностью, отдавая все темные запасы разом. И я мелко и часто дышала, губкой впитывая исходящие от хуфии волны тьмы. Левая рука горела огнем и впервые не сжималась судорожно, ощущая прилив темной энергии. И то, что всегда жило внутри меня, спало глубоко в душе, потянулось, просыпаясь, оскалилось и зарычало, чувствуя опасность, рванулось защищать нашу общую жизнь. И я оскалилась и зарычала.

— Нечисть, — проворковала хуфия, медленно обходя меня по кругу. — Какая? Я не узнаю твой запах.

— Разная, — я следила за каждым ее движением, изучая худое тело. Жаль, она не дышит…

— Такая же, — прохрипела нежить с ненавистью. — Нечисть без крови. Нечисть от силы. Изменчивая.

Догадливая. М-мать, «хамелеон»…

Она двигалась очень быстро. Я едва успевала выстраивать щиты, которые хуфия рвала и ломала играючи, а скорости реакции хватало лишь на то, чтобы отшатнуться в последний момент, уходя от прямого удара. И едва успевала прогревать воздух, чтобы не скользить по наледи. А все мои заклятья уходили в молоко. Тени защищали хуфию с добросовестностью камикадзе — скулили и шипели, но подставлялись под удары. Темные тела вспучивались, ловя и глотая клубки разряженного воздуха. Развоплощение работало на совесть, разъедая тени изнутри, но их хозяйка была слишком сильна. И слишком быстро восстанавливала теневой потенциал. Она, конечно, не бездонная бочка, но и я…

— Устаешь, — шепнула хуфия и вспорола свитер, царапнув кожу плеча. — Хочешь жить, девочка? — посмотрела мне в глаза, ухватив за подбородок. Щеку обжог кровавый лед улыбки. — Хочешь?

Я дернулась, врезав заклятьем по острой ключице, и она вздрогнула. И меня накрыло озарением. Ошейник. Шея. Если она на поводке, то в ошейник должны быть вплетены разрушающие заклятья. А в шее должно быть уязвимое место, чтобы сработала цепная реакция.

— Хочу, — выдохнула и мертвой хваткой вцепилась в ошейник.

— Какая упрямая…

Щиты сползли драной тряпкой, свитер намок, но боли не было. Лишь угадала, что зацепила. Слева. И направила всю силу в ошейник, до судорог в ладонях. Хуфия зашипела рассерженной коброй, по ее одеждам потекли серебряные искры, и за моей спиной загудел воздух.

— Уля, сзади!..

Тени набросились, как шакалы. Я резко выдохнула, поднимая все резервы. Сила на щиты и разрушение ошейника рванула стремительно, как из пробоины. И я чувствовала, что близка к тому, чтобы «лопнуть» под давлением. Благодаря кое-кому эту сторону способностей я не тренировала вообще, а силы накопилось слишком много, и управлять ею становилось все сложнее. Но я старалась. Отбросила технику заклятий и тупо переливала силу из себя в ошейник. Или я, или он.