Как долго продолжалась эта сумасшедшая гонка? Сосновцеву показалось – целую вечность. Но вот наконец-то – в облаке пыли, нещадно подскакивая на колдобинах, под стрекот перегрето двигателя мотоцикл вырулил на наезженную дорогу, ведущую к мосту через Клязьму. Сосновцев хотел уже было выдохнуть с облегчением, когда к ужасу своему увидел, как невзрачный дедок в безрукавке заворачивает поперёк въезда на мост лошадёнку, запряжённую в телегу.

А из телеги той сноровисто выскакивают дюжие молодцы с карабинами в руках, деловито занимают позиции вдоль дороги, вскидывают стволы…

Сосновцев тормозил, разогнавшийся мотоцикл несло юзом – прямо чёрту в пасть! Сзади нарастало тарахтение вездехода, крики, улюлюканье и хлопки выстрелов.

Мотоцикл остановился.

Западня захлопнулась.

Сосновцев опустил ручки управления:

– Кажется, на этот раз мы попались, геноссе…

Сосновцев оглянулсь на приближающийся квадроцикл.

– Едем к мосту! – отрывисто крикнул Селивёрстов. – Если повезёт, сможем добраться до воды!

– Нет! У телеги затаились стрелки! Нас снимут на подходе!

– Тогда… тогда бегите, Андрей, бегите к кювету! У меня остались патроны, я отвлеку их на несколько мгновений! Только вы знаете, где схема установки. Она не должна попасть в лапы этих…

Полуобернувшись в седле, он вскинул карабин, наводя его на приближающийся вездеход.

– Я вас не брошу, геноссе! – орал Сосновцев, подкручивая ручку газа. – Вместе начали дело, вместе и закончим!

За перепалкой друзья не заметили, что на дороге начало происходить нечто странное. Из-под опор моста, от реки, бестелесными призраками выскакивали ладные ребята в облегающей форме защитного цвета, в касках, с пистолетами и ножами в руках. Действовали они чрезвычайно быстро и эффективно. Бандиты один за другим роняли винтовки и клевали носом в придорожную пыль. Не прошло и минуты, как те противники, что приехали на телеге, были стреножены.

Похожая картина наблюдалась и около вездехода. От придорожных кустов метнулись быстрые тени. Ватажников – улюлюкающих, гогочущих, уверенных в своей безнаказанности – попросту сдёргивали с квадроцикла, угощали крепкими ударами, обезоруживали и укладывали штабелем у обочины.

Сосновцев с Селивёрстовым ничего не успели понять, когда к ним подошёл высокий человек с офицерскими нашивками на куртке. Лицо его с румяными щеками было невозмутимым.

– Господин Селивёрстов, опустите оружие, – произнёс он с лёгкой усмешкой. – Не ровен час, пальнёте в кого из наших ребят, неприятности будут. Всё закончилось к всеобщему удовлетворению…

– С кем имею честь?… – едва выравнивая дыхание, но гордо вздёрнув подбородок, как это и полагается военному человеку, пусть даже и в отставке, вопросил Селивёрстов.

– Командир второго взвода роты специального назначения при Губернском жандармском управлении поручик Севастьянов, – козырнул офицер.

– О, «спецназ»! – округлил ещё больше и без того круглые глаза штабс-капитан. – Слышал о вас немало, а вот увидеть вживую довелось впервые. – Он оглянулся вокруг. – Отлично работаете, ребята!

– Да, эти парни своё дело знают, – послышался сбоку знакомый голос. Из-за телеги вышел его высокоблагородие Пётр Афанасьевич Постышев. Рядом с ним шёл подтянутый офицер в синем жандармском мундире. – А что до вас, господа, то мне кажется, что вы у меня в неоплатном долгу. Второй раз я спасаю вас от неминуемой гибели. Чем расплачиваться будем?

Друзья слезли с трофейного мотоцикла, стояли, не глядя на специального агента: Селивёрстов устремил задумчивый взгляд на реку, Сосновцев с нескрываемым интересом рассматривал тележную ось.

– Информацией, – ответил за обоих Постышев. – Ею, родимой будем долги отдавать, господа. Андрей Викторович, беседа нам предстоит наисерьёзнейшая. Но допрежь того, раз уж так карта легла, придётся помочь в одном крайне деликатном деле. И для этого мы сейчас проедем по энному адресу. Однако вначале заглянем к господину Русланову. Успокоите нашего бессменного призёра в скоростных регатах, а заодно и Наталью Анисимовну. – Постышев хитро прищурился на Сосновцева. – Барышня, я чаю, места себе не находит. Да и переодеться вам, господа, не мешает. А то видок у вас… чересчур романтический.

– А где дед? – неожиданно озаботился Андрей.

– Какой дед? – не понял Постышев.

– Тот, что телегу поставил поперёк дороги. Я б ему сказал пару ласковых…

– Оставьте, Андрей Викторович, – отмахнулся особист. – Не до него сейчас. Наверняка бандиты заставил первого встречного крестьянина выполнять их волю, угрожая оружием. А как «спецы» появились, так он и дал дёру, только его и видели. И правильно сделал. Но у нас сейчас есть дела поважнее. Прошу в машину.

На середине моста стоял хорошо знакомый автомобиль марки «Рено». За рулём, к удивлению Андрея, разместился не Фёдор, которого он успел запомнить, а унтер Пришвин. Сосновцев кивнул ему как старому знакомому. Жандармский офицер сел вперёд, за всё время он не проронил ни слова. Особист и освобождённые герои умостились на заднем сидении. Пётр Афанасьевич тронул Пришвина за плечо, промолвил: «Трогайте, Мишенька».

Стоило подъехать к домику-прянику, из ворот выбежала Натали. Волосы девушки растрепались, щёки горели, на глазах блестели едва сдерживаемые слёзы. Но стоило Андрею выбраться из салона, как она негромко вскрикнула и бросилась к нему. Вцепилась пальчиками в отвороты кожаной куртки, припала, спрятала лицо на груди. Плечи её вздрагивали. Сосновцев несколько опешил, но одновременно у него сладко защемило в груди…

– Ну что вы, Наталья Анисимовна, – прошептал он ей на ушко. – Всё уже позади. Всех спасли, похитителей поймали и теперь сурово накажут…

Девушка отпрянула:

– Да вы просто троглодит какой-то, сударь, а не учитель! Представляете, что я пережила, когда вы отцепились от папенькиной яхты? Убился! Висит израненный на ветвях деревьев! Пойман этими ужасными разбойниками: его пытают, мучают, убивают! Что могла я ещё подумать?!

– Но я был на парашюте! – воскликнул Сосновцев. – И вообще, всё хорошо, что хорошо кончается.

– Несносный, толстокожий, неотёсанный… рисовальщик! Я запрещаю вам впредь подобные упражнения. Слышите – запрещаю! Если с вами что-нибудь случиться, я этого не переживу! – и девушка принялась колотить кулачками по выпуклой Андреевой груди.

Ох, уж эти женщины. Сосновцев довольно жмурился под градом ударов, которые были ему сейчас милее самых ласковых объятий.

Из авто выбрался, покашливая Селивёрстов – грязный, в ободранной одежде, с фантастическим фингалом под глазом.

– Наталья Анисимовна, не сердитесь так, право слово. Андрей Викторович мне ныне жизнь спас…

– Ах, Никодим Митрофанович, если б вы знали, как мы тут все переволновались! Но я ужасно рада, что вы в безопасности! Надеюсь, на этом рискованные предприятия кончились, и мы сможем допить чай?