при нынешней ситуации, когда большая часть корреспонденции попадает в руки японцев, оно вообще добралось до адресата.

Его я вскрыл и завис над крупными буквами. Первая же новость меня потрясла — Маришка была беременна! Вот те раз! Это ж сколько времени прошло с нашей последней встречи?

Я стал загибать пальцы и вышло, что письмо она мне написала уже на четвертом месяце беременности и сейчас, выходит, она должна была родить. То есть я здесь, в этом мире второй раз стал отцом!? А вообще за оба мира я родил уже четвертого ребенка? И не дай бог опять девочку!

Честно признаться то, что Маришка не нагуляла живот на стороне у меня не вызывало никакого сомнения. Не тем она была человеком, чтобы вильнуть хвостом, тем более при нынешних-то нормах морали. Нет, я конечно прекрасно вижу, что и здесь люди гуляют направо и налево, но вот того безобразия, что было в моем мире, той легкомысленности здесь не было. В это время к верности относились более серьезно, а Маришка при всех ее суфражистких наклонностях на самом деле была образцом супружеской верности. Сама ни на кого не смотрела, а мимолетных ухажеров, пытавшихся отвесить комплименты, сбивала на взлете. У нее не забалуешь.

Так что, ребенок точно мой, да и по срокам как раз совпадает. И на самом деле я был рад такому развитию событий — своих детей я любил и еще в том мире я искренне наслаждался своими голожопочками, когда они ко мне ластились. Принимать обнимашки и признания в любви от собственных детей было для меня настоящим счастьем.

После кафешантанки я медленно побрел домой. Там, на дачных участках теперь всегда кипела жизнь. С началом интенсивных бомбардировок города сюда перебралось масса народа. Те домики, что с наступлением холодов всегда покидались хозяевами, теперь были обитаемы. Со дворов исчезли собаки — то ли хозяевам стало невыгодно их содержать, то ли китайцы, живущие окрест, пожрали. Здесь же, в поселке появились многочисленные землянки, вырытые в подножиях сопок. Люди предпочитали мириться с многочисленными неудобствами, лишь бы не попасть под шальной снаряд.

Лизка сразу раскусила мое настроение. Склонив голову набок и хитро прищурившись, спросила мены:

— Что такого хорошего случилось, что вы выглядите словно умалишенный, Василий Иванович? Неужели война скоро закончится?

— Лучше, Лиза, намного лучше.

— Ох, и что же может быть лучше этого? Неужто Император японский своему богу представился?

Я счастливо мотнул головой и блаженно ответил?

— Нет, Лиз. Просто я, похоже, снова стал отцом.

Она охнула:

— Марина Степановна счастливая женщина!

— Нет, Лиз, это я счастливый муж, — улыбнулся я и распорядился: — А ну, тащи-ка всю выпивку на стол, готовь закуски и зови соседей. Этой радостью надо поделиться!

Она убежала исполнять приказание. У нас был заныкан ящик коньяка и мне его не было жалко. С закуской тоже проблем никаких не возникло, так что через пару часов ко мне повалили гости, принесли с собою поздравления. Совсем чужие мне люди, которых я не знал, разделили со мною радость — скромно, по рюмашке опрокинули горячительное и хорошенько закусили.

Через пару дней я по старой схеме отправился в Чифу. Снова захватил с собою Петра и Мурзина, снова поселился в той же гостинице. И снова со мною на «Лейтенанте Буракове» в китайский город ушел лейтенант Колчак. Поднимаясь на палубу, будущий гроза большевиков имел вид весьма болезненный, при каждом шаге едва заметно морщился. Выйдя из бухты, я, встретившись с ним лежащим в кубрике миноносца, спросил:

— Чего вы такой, Александр Васильевич? Не заболели ли?

Он повернул в мою сторону голову.

— Ревматизм разыгрался, — пожаловался он с глубоким вздохом. — Суставы ломит, спасу нет. После моего похода на север заболел и теперь вот мучаюсь. Летом, когда тепло, еще куда ни шло, терпеть можно, а вот когда холода наступают, так и вовсе руки поднять не силах.

— Так чего же вы не уйдете со службы при такой-то болезни? Это ведь не шутки.

— Не хочу уходить, не желаю, — с болью в голосе, но твердо ответил он. — Врачи говорят, что болезнь, если ее лечить, может отступить. Так что, думаю, рано мне из флота уходить. Я еще до адмирала дослужиться желаю.

— Вам тогда служить надо там, где всегда тепло.

— Вот я и иду в Чифу. Там не так мерзко и не так холодно. Я у Витгефта отпрашивался на сушу, на какую-нибудь батарею, но он предложил мне сходить вместе с вами, и я согласился. Там моим суставам и вправду должно стать полегче. Черт его знает, может китайские доктора мне смогут помочь? Как вы считаете?

— Может быть, — неуверенно пожал я плечами.

— Говорят, что они как-то горячими иголками лечат. Не слышали ничего о таком способе?

— Слышал, как не слышать. Иглоукалывание называется.

— И как? Что люди об этом говорят?

Я пожал плечам:

— Кому-то помогает, а кому-то нет. Шарлатанов и в их среде хватает.

Он вздохнул и замолчал, погрузившись в собственные мысли. Колчак не был говоруном, он больше отмалчивался. Вот и сейчас, дав себе мимолетную слабость, он снова замкнулся и запер собственные переживания внутри.

До Чифу добрались без проблем. Командир «Буракова», сойдя на берег, вместе с Колчаком ушел до нашего консульства, а позже, по истечению светового дня, снялся с якоря и ушел обратно в Артур, увозя с собою полученные из столицы телеграммы и письма.

Колчак через консула договорился с местным губернатором о том, что нанятые нами суда проводят два боевых корабля, проследят за тем, чтобы японцы не нарушили никаких договоренностей. Я же, едва устроился в гостинице, пошел по уже известному маршруту скупать продовольствие. Меня уже знали и потому на этот раз все прошло намного легче и в разы быстрее. Но прежде чем отправиться на склады торговцев, я заскочил на телеграфную станцию и отправил домой сообщение, требуя ответа от жены. Все же мне нужно было твердо знать, как прошли роды, кого она родила и как назвала. Ответ прилетел на третий день и из длинной телеграммы я узнал, что роды прошли хорошо, я второй раз стал отцом прекрасной дочки, которую назвали Софьей. Что ж, девчонка это тоже хорошо и в тот день я снова отметил это событие, напоив до потери сознания и Петра, и Мурзина и самого Колчака. Да и я хорошенько приложился, искренне радуясь новому карапузу, которого уже не терпелось взять на руки. Но…! Но, все-таки девочки… Четвертая в моей жизни… А мне уже хочется пацана.

Мы в