Творцы переглянулись.

– Вы просите помилования для креадора? – вновь заговорил Средний. – Но так как речь идет о мире, населенном людьми, это почти невозможно.

Словно железная рука сдавила мне горло.

– Но по закону… я имею право…

– Имеете, – сочувственно кивнул Левый. – Но маги семиугольника трепетно относятся к мирам. Гибель людей простить нелегко.

Я чувствовала, что слезы уже совсем близко, и с трудом держала себя в руках.

– Почему бы вам не передать дело Верховному контролеру? – мягко спросил Средний. – Ведь в случае обвинительного приговора вам придется самой приводить его в исполнение.

О стихии, дайте мне сил не разрыдаться прямо при них! Иначе они сочтут меня недостаточно стойкой и откажут.

Но тут подал голос до сих пор молчавший Правый, с книгой в руках.

– Можете ли вы сообщить причину, по которой отказываетесь передать дело вышестоящему? – деловым тоном спросил он.

– Да! – я проглотила комок, застрявший в горле. Переход к сути придал мне сил. – Я считаю, что Верховный контролер может быть пристрастен.

Творцы вновь переглянулись.

– Простите… Бренна, – продолжил Правый. – Но отдаете ли вы себе отчет в своих словах и действиях? Пристрастен или нет – какое это имеет значение, если возможный приговор только один?

– Вот именно, – прошептала я. – Это верная смерть.

– Как давно вы знаете Даймонда Баума? – быстро спросил Средний.

Обманывать их не было смысла.

– Мы познакомились шесть лет назад.

– Где?

– В академии. Мы с одного курса.

– Но… – начал Левый, однако Правый поднял руку, прерывая его.

– Я должен подтвердить, уважаемые творцы, – объявил он, раскрыв книгу, – что Бренна Рейлис, Ральф Фиджи и Даймонд Баум входят в один семиугольник.

– Как это возможно?

– Ошибки нет? – одновременно заговорили двое других.

– Никакой ошибки, коллеги. Вопрос в другом: правильно ли мы понимаем, что Бренна Рейлис не прошла коридор Забвения?

– Прошла! – с жаром ответила я.

– Похоже, вы говорите правду, – продолжал Правый. – Но как в таком случае вы можете помнить, что учились с Даймондом Баумом?

– Я не знаю. Я не помнила его до сегодняшнего дня, но увидела здесь, в этом мире – и память вернулась. Мне неизвестны причины.

Творцы склонились друг к другу и о чем-то тихо переговаривались. Наконец, заговорил Средний. Видимо, главным формально был он.

– В свете сложившихся обстоятельств мы не можем разрешить вам обратиться к семиугольнику. Суд должен быть беспристрастным.

У меня упало сердце, и пол качнулся под ногами.

– Но послушайте! – воскликнула я. – Ведь решение будут выносить креадоры, а не я! Они-то не помнят Даймонда. Не должны помнить, во всяком случае. А вот Ральф… Верховный контролер помнит его очень хорошо – а он всегда был к нему не совсем справедлив! Какая же тут объективность? Он убьет его…

Под конец мой голос зазвенел, но я все еще не рыдала:

– Прошу вас: разрешите! Дайте ему шанс!

– Вы испытываете к креадору личные чувства, не так ли? – произнес Правый.

Я смогла только кивнуть, потому что слезы, так долго сдерживаемые, наконец просочились наружу. Говорить стало невозможно.

– В истории были прецеденты, когда контролер, испытывая симпатию к творцу мира, обращался в суд семиугольника. Были. Но не много, – заговорил Левый. – Фактов вынесения оправдательного приговора и того меньше, но все-таки они тоже имели место. Но не было ни одного случая, подобного этому.

– Коллеги, я предлагаю в порядке исключения все-таки разрешить Бренне Рейлис обратиться к семиугольнику. Проявим милосердие!

Творцы поворчали… но согласились.

– Спасибо, о справедливейшие! – прошептала я.

– К сожалению, Неумолимая, это мало что дает вам, – с полным безразличием в голосе произнес Средний. – Вероятность того, что вашего сокурсника оправдает как минимум четыре мага, крайне низкая. Тем не менее мы сделаем все по закону: раз в день вы будете устанавливать связь с одним из членов семиугольника – в нашем присутствии, разумеется. И он или она, ознакомившись с сутью проблемы, будет выносить решение, не зная о мнении других. Это справедливо. Мы будем ждать вас здесь же завтра вечером. Более точное время узнаете ближе к моменту связи. Не забудьте, что вы обязаны законсервировать мир и оставаться на месте до вынесения приговора.

Я снова поблагодарила, и два творца исчезли. Остался только Правый, с книгой.

– Мой вам совет, Бренна, – нахмурившись, объявил он. – В течение нескольких дней, пока будет идти суд, попытайтесь найти причину катастрофы. Если вдруг выяснится, что вина лежит не на творце мира, вероятность спасти его станет тверже, чем зыбкая надежда на милость креадоров.

– Вы считаете, что… есть шанс? – жадно ухватилась я за эту идею.

– Дело в том, – задумчиво произнес творец, – что Даймонд Баум – лучший креадор не только вашего семиугольника, но и всех ныне существующих. И мир его до сего момента был образцовым. Я бы не исключал вмешательство извне. Например, по причине зависти?

Я стояла как громом пораженная. О Мерлин, этот человек верит в моего Даймонда больше, чем верила я сама. Так неужели я не приложу все силы, чтобы отыскать эту бесову причину!

– А что это может быть, справедливейший? – взмолилась я.

– Этого я не знаю, Неумолимая. Ищи сама.

С этими словами исчез и он.

От свечи в моих руках остался небольшой огарок. До завтрашнего вечера она должна восстановиться – чем целее будет свеча, тем дольше сможет продлиться связь.

Отложив пока огарок, я подошла к перилам площадки и вытянула вперед руки. Мир можно законсервировать без всяких артефактов, одними заклинаниями.

Я обращалась к стихиям: небу и ветру, солнцу и свету, к зверям на земле, к грозе и листве. И к Чистой воде, рубинового цвета. Если мне улыбнется удача – вода не станет цвета опала.

Я закрыла мир. Теперь он не угадывается снаружи, к нам нельзя проникнуть, отсюда нельзя выйти. И даже жизнь внутри потечет чуть медленнее.

Закончив с ритуалом, я опустилась на корточки, привалившись спиной к стене. Хотелось посидеть пять минут с закрытыми глазами, но я мгновенно уснула и проспала до утра.

Оттавио притащил наверх надувную кровать и переложил меня на нее, укрыв плащом поверх одеяла, а я даже не почувствовала.

Проснулась я в семь утра.

Четыре часа для сна маловато, но я сразу вскочила, растирая затекшие конечности. Выспимся на том свете! И неизвестно, кто из нас раньше.