– Любуешься? – тихо спросил он.

Само место не давало повышать голос.

Хью кивнул.

– Очень красиво. Спасибо, что привезли меня сюда. Я именно за этим и ехал… просто сам не знал раньше, за чем именно.

– Вот как? – В голосе Таласса звучала мягкая улыбка. – Расскажешь?

Хью перевернулся в воде, опустив затылок на мраморный парапет, и уставился в звездный купол над головой.

– Не узнаю созвездия, – невпопад сказал он. – Вроде бы такие, как должны быть… И в то же время отличаются.

– А разве созвездия кому-то что-то должны? – удивился Таласс. – Я думал, они сами по себе.

Хью промолчал. Звезды мерцали в темноте, точно чьи-то ласковые глаза.

– Папа говорил, что звезды – это те, кого мы любим. И что они наблюдают за нами даже тогда, когда их нет больше рядом.

– Ты веришь в это?

– Я… Да, хочу в это верить. В то, что я под присмотром папы, куда бы меня не заносила жизнь, – проговорил Хью. – Но небо над головой не делает тебя менее одиноким.

– Я слышал другую историю, – задумчиво проговорил Таласс. – Один мой… друг рассказал мне однажды, что все, кто любил нас и рано покинул, однажды воплотятся вновь в других людях. Что тела – это лишь сосуды, в которых пробуждаются души.

– Звучит заманчиво… – Хью окунулся с головой, наслаждаясь ощущением горячей воды на продрогшей коже, и вынырнул снова. – Не отказался бы однажды от такой встречи.

– О, как и я… – Таласс помолчал, пристально рассматривая Хью в тусклом свете фонарей, освещающих термы. – Так расскажешь?

– Я… Хорошо. Расскажу, – решился Хью. – Только вы обещайте, что не поднимете меня на смех?

– С какой бы стати поднимать тебя на смех? – удивился Таласс. – Я спрашиваю не чтобы подразнить, мне самому интересно, каким образом такой, как ты, попал в Марблит.

– Такой, как я?

– Особенный.

– Разве ваш поезд не охотится на особенных? – сощурился Хью.

Таласс рассмеялся.

– Наш поезд вовсе не охотится, милый! – отсмеявшись, проговорил он. – Он просто оказывается там, где надо. На месте любого другого поезда. Но ты, правда, особенный – это видно на фоне Меган и Бритт. И дело не в том, что они девочки. Они сделаны из другого теста. Разве тебе не душно с ними?

– Мне с ними странно, – подумав, признался Хью. – Но я не знаю, почему. Может быть, оттого, что я не выбирал себе эту компанию. Я вообще предпочел бы быть без компании. Я всегда путешествую один. Мне это важно. Нужно. Я… ищу. Повсюду ищу себя. И почему-то никогда не нахожу, потому что как-то так получается, что вожу за собой свою тень. А она ужасно мешает!

– Мешает чему?

– Мешает быть смелым, быть… чем-то большим, чем этот… сосуд! – Хью развел руками в воде. – А тень прилипла и не отлипает никак, трусливая, грузная, потерянная… И девчонки. Они такие же потерянные. Они меня словно тянут назад. А я ехал вперед. Воплощать…

– Что? – мягко спросил Таласс.

– Себя, – растерянно ответил Хью. – А то мне кажется, что меня как-то в целом и нет.

Таласс поднял его лицо за подбородок, разворачивая на себя.

– А мне кажется, что ты очень даже есть, мастер Хью.

В темноте глаза Таласса казались совсем черными. Хью засмотрелся – настолько красивой была картина. Если бы он был художником, как Бритт, то нарисовал бы Таласса – но он даже художником не был. И рисовать оставалось пальцами по воде, в опасной близости от покрытой мурашками под холодным горным ветром кожи.

– В Марблит приезжают многие – потерянные, мечтающие, амбициозные, жадные, одинокие… Но все так или иначе мечтают о волшебной сказке, об исполнении самой заветной мечты. Независимость. Свобода. Полная погруженность в живое, осязаемое волшебство. Но ты… Отличаешься от них всех. Тебе не нужна свобода, Хью – разве что от твоей тени, а ее мы в два счета отрежем. Чего ты хочешь?

– Я не знаю, – тихо ответил Хью. – Еще утром я думал, что хочу уехать отсюда…

– Правда? Или это всего лишь твоя тень тянется за желаниями Меган и Бритт? Ты можешь больше, Хью. Намного больше. И Марблит может дать все возможности. Марблит… и я.

* * *

Ошарашенная внезапным открытием, Бритт даже забыла, от чего убегала.

– Леди Бритт, – тихо напомнил Роуз. – Поторопитесь. Мы все еще в ратуше.

– Да… Да, конечно, – кивнула Бритт, резко выдыхая воздух. – Но как это могло получиться?

– Неужели вы не удивлялись, что в таком старом европейском городе нет церкви?

– Я удивлялась. Но как-то не думала, что все… так.

– А вот оно так… – Голос Роуза звучал приглушенно и печально.

– Тогда все остальное… – Бритт осеклась.

– По-разному, – ответил Роуз. – Давайте поспешим? Я обещаю, я расскажу вам все, что знаю, позже.

Вопросы так и теснились на языке, но Бритт взяла себя в руки. Она понимала, что Роуз прав: если Дроссельфлауэр или Таласс поймают ее здесь, ответы она, может быть, и получит, но ей не понравится.

Собрав волю в кулак, она пошла вперед – уверенно и быстро. Если это черный ход, он куда-то ведет, рассуждала она. Скорее всего, скоро она найдет еще одну дверь и окажется на свежем воздухе. В этом месте было пыльно и неимоверно душно.

– Если я правильно помню, следует держаться левее, – посоветовал Роуз. – Дверь должна быть совсем незаметной, но с крупной латунной ручкой. Она бросается в глаза тем, что совсем не соответствует окружению.

– Спасибо, замечательная примета! – обрадовалась Бритт и поспешила сдвинуться влево.

Она шла теперь буквально вдоль серой шершавой стены, слегка касаясь ее пальцами. Темнота окутывала место тем дальше, чем глубже она продвигалась.

– Ничего не могу найти! – наконец воскликнула она.

– Может быть, я ошибся, и это справа? – растерялся Роуз.

Бритт подняла ладонь с зеркалом и повертела так, чтобы Роузу было видно происходящее.

– Вы что-нибудь понимаете? – с надеждой спросила она. – Может быть, есть проход с другой стороны?

– Это вряд ли, – отозвался Роуз. – Но может быть так, что проход сознательно скрыли. Здесь нет каких-нибудь ящиков, коробок… картин? Словом, чего угодно, чем можно захламить выход?

– Я не вижу…

Бритт сощурилась, чтобы лучше видеть в темноте, и свободной рукой откинула с лица бирюзовую прядь. Вокруг не было ничего, что выглядело бы как попытка замаскировать выход. Просто не было ничего. Совсем ничего.

Кроме…

Бритт проследила взглядом за тусклым лучом, пробивающимся через витраж. Он падал на безликий кусок стены, и вид его отображал не то копье, не то гербовую лилию.