часы у нас с десяти до пяти каждую субботу. И то только для близких родственников. Вы ему близкая родственница?

– Очень, невозмутимо ответила дама. – У нас с ним бизнес, понимаешь, – бизнес. Дурья твоя башка.

– Знаем мы этот ваш бизнес в час ночи, пробурчал в ответ Грифусс. – И вообще, их величество сейчас отдыхать изволят. Им сейчас не до баловства.

– Ты, что, облезлая обезьяна, места своего хочешь лишиться? Я это могу устроить в два счета, в ярости заорала дама. – А ну, живо веди меня к Гороху!

– Иди на пост, прикрикнул в свою очередь Грифусс на Маргадона, зачарованно не отводившего глаз с пышнотелой незнакомки. – Нечего тебе это на это безобразие смотреть, мал еще! После чего лично препроводил даму в камеру к Гороху.

3.4.3.

Царь в это время мирно спал вместе со всеми своими немногочисленными подчиненными в одной большой камере. Спать в маленьких одиночных камерах клоуны боялись.

Проснувшись от скрежета открываемой двери, горе-завоеватели увидали в проеме двери странный силуэт. Спросонок они поначалу приняли было этот силуэт за местное приведение, и дикий ужас сковал их члены. В камере установилась мертвая тишина. Дама же, воспользовавшись благоприятной для нее ситуацией, не спеша подошла к нарам, на которых спал Горох, и грозно спросила:

– Не узнаешь меня?

Горох, натянув одеяло по самую шею, отрицательно покачал головой. Хотя, что-то во взгляде этой странной дамы было ему знакомо.

– Сам сначала объявись, а предъявы потом кидать будешь, – подал голос, лежавший на верхних нарах, Мороз. – С кичи давно откинулся?

– Я – Нос, сыщик Нос, представилась дама. – Прибыл к вам по долгу службы. Ищу, сыщик-дама подозрительно огляделась по сторонам, – ищу себя …

– Кого ищете? – не понял Горох. – Себя? Но зачем?

– Такое важное дело не стоит доверять посторонним лицам.

– А, коллежский асессор Ковалев, Вам, случайно, не родственник?

– Ни в коем разе, у нас в роду сроду ни кого ниже статских советников не было.

– Подозрительно все это, задумчиво пробормотал со своей шконки Цап-Царапыч. – Дама одна, в такой час, в тюрьме. Вы часом случайно не того…

– Нет, отрезала дама.

– Жаль… – А от нас тогда, что вам нужно?

– Хотелось бы немножко денег получить…

– Каких еще денег?– не понял Царь.

– Любых, радостно залепетала пышнотелая дама. – Меня устроят любые деньги, в неограниченном количестве…

– А Вы точно часом не того…, – уточнил еще раз Цап-Царапыч.

– Нет, рявкнула дама, – и не надейся!

– Это Вы, не знаю, на что надеетесь, обиделся клоун. – У нас здесь пока, что еще тюрьма, а не… черт знает, что…

Оставив этот возглас без внимания, дама с интересом оглядела камеру:

– А у вас тут довольно уютно. Я, пожалуй, поживу здесь немного. Как говорится денег нет, так хоть пустите переночевать.

Камера, в которой находились сейчас завоеватели, и впрямь была отделана со вкусом и поистине с королевской роскошью. Здесь все осталось без изменения со времен незабвенного герцога Рокфора. Стены камеры были сплошь увешаны старинными гобеленами и подлинниками картин известных мастеров живописи. Паркетный пол был застлан настоящими персидскими коврами. Даже нары, на которых располагались сейчас клоуны, и то были сделаны из красного дерева с золотыми инкрустациями. Хрустальная люстра в сотню свечей освещала всю эту неземную красоту. Главную камеру ни кто не занимал со времен герцога Рокфора, в виду отсутствия подходящего по статусу заключенного. Поэтому-то все вещи, находящиеся здесь, так прекрасно и сохранились. Сюда лишь изредка водили на экскурсию школьников, показать, в каких условиях приходилось отбывать заключение несчастным узникам в средние века.

Предусмотрительные Бугорландские короли даже в свои самые неблагоприятные с финансовой стороны годы, не разоряли эту камеру, резонно оставляя ее на черный день. (На свой черный день, разумеется, ведь в жизни всякое могло случиться.) И вот сейчас все пошло кувырком. Сначала эту неприкосновенную камеру занял самопровозглашенный (с точки зрения бугорландцев) царь Горох, а теперь на эту жилплощадь стала претендовать еще и наглая носастая дамочка.

– Выбирайте сами, предложила дамочка царю, – либо деньги – либо хата.

– С баблом у нас сейчас не очень, буркнул с верхней полки Мороз.

– А сколько есть?

– Вообще-то, сударыня, опомнился Горох, – вопросы здесь задаю я. Так, что я попросил бы Вас покинуть это помещение.

– Ну, хорошо, хорошо, пошла на попятную толстуха, – давай-те разойдемся по хорошему…

– Куда нам расходиться, досадливо хмыкнул царь, – ведь мы и не сходились вовсе.

– Когда сойдемся – поздно будет, резонно заметила дама.

– Вон отсюда, заорал взбешенный такой наглостью царь.

– Неужели у Вас хватит совести выгнать бедную женщину с ребенком ночью на улицу, заплакала в свою очередь, незнакомка.

– А ребенок-то где? – не понял Горох.

– Его пока нет, но он будет…потом, обязательно будет…

– Вот когда будет, тогда и поговорим, а сейчас…

– Разрешите мне остаться, хотя бы не надолго, не унималась дама. – Ну, хотите, я сама вам заплачу…

– Гусары денег не берут, мадам, гордо молвил Цап-Царапыч. Клоуны дико заржали.

– Камеры не сдаются, отрезал царь, – нам здесь самим тесно. И потом, мадам, это чисто мужская тюрьма.

– Ну, хорошо, вздохнула дама, – я открою Вам свой маленький секрет. Надеюсь, Вы – джентельмен, и этот разговор останется между нами.

– Здесь все джентельмены, заметил с некоторым пафосом Горох. Окончательно проснувшиеся завоеватели тем временем ближе придвинулись к незнакомке, чтобы ненароком ни чего не пропустить.

– Я, я … не девица, зарыдала незнакомка. Ряды завоевателей сомкнулись еще теснее. И тогда, не прекращая рыданий, дама рассказала трагическую историю всей своей жизни.

Как оказалось, под личиной благородной леди скрывался ни кто иной, как наглый чиновник из отдела согласования и лицензирования (для тех, кто уже успел его забыть, см. главу 1.6.1.) Вскоре после той памятной встречи с Горохом вся жизнь у него пошла наперекосяк. Чиновником заинтересовались некие компетентные органы, а жена его, наоборот, совсем перестала им интересоваться. Вследствие чего и сбежала от него с учителем математики. В след за ними вынужден был податься в бега и сам чиновник, облачась, для маскировки, в женское платье.

– Таким вот образом я и дошла, точнее, дошел до такой жизни, закончил свою речь чиновник. – Помогите, люди добрые кто, чем может. Мы сами не местные…

Но тут Горох грубо перебил его, резонно заметив, что беглым чиновникам не место в тюрьме.

– Беглые чиновники, грозно добавил царь, – должны скрываться в более приличных местах, на всемирно – известных курортах и здравницах мира, а не в этой глуши. Так, что держать Вас здесь, в тюрьме, я не имею права. Но и выкинуть вас сейчас на улицу среди ночи мне совесть не