как и все был мобилизован и сейчас находился далеко отсюда. Таким образом, бывший чиновник совершенно беспрепятственно проник в королевскую резиденцию. А там было совсем просто. Королевскую чету он нашел в столовой, где они в это время завтракали, вместе со своими придворными.

Заметив Пупса, принцессы захлопали от радости в ладоши и закричали:

– Утя, утя…

– Позвольте, возмутился Виргеум, – какая еще такая утя-утя. Мы детей не заказывали. У нас война, как ни как идет, и нам сейчас не до детей.

– По этому вопросу, Ваше Величество, заметил Пупс, вальяжно развалившись на ближайшем свободном кресле, – я с Вами полностью согласен. Заводить детей спешить не стоит, сначала нужно для себя пожить.

После чего, младенец достал из подгузников сигару и не спеша закурил.

– У Вас, Ваше Величество, как я слышал, дочки на выданье, перешел Пупс непосредственно к делу. Выпустив струю сизого дыма в потолок, Пупс продолжил:

– Они, как я погляжу, довольно симпатичные, я – чертовски привлекателен, так чего зря время терять.

Все присутствующие, в ответ на это, весело засмеялись.

– Что вы там ржете, разозлился Пупс, – я в натуре базарю, чисто по теме. Бабок у меня – немерено, – целый чемодан. Придворные стали смеяться еще громче. Пупс же чуть с кресла не свалился от досады.

– Не верите? Вот – смотрите, он открыл свой саквояж, который и в правду оказался доверху набит новенькими денежными купюрами. Но придворные, думая, что это простые бумажки стали еще пуще хохотать. Тогда Пупс, он же Сыщик Нос, он же Донна Роза Сальвадорес схватил саквояж, и в ярости выбежал вон из замка… Не забыв при этом громко хлопнуть дверью. Вслед ему неслись взрывы не утихающего хохота.

Глава 5. Новые лица.

3.5.1.

Больше ни чего интересного в эти дни в стране не происходило. Солдаты как обычно несли свою нелегкую военную службу, а правители, как обычно играли в шахматы, в окружении зевак с той и другой стороны. Зеваки эти состояли в основном из гороховских и бугорландских солдат, которым было выгодно присутствовать на таких соревнованиях, поскольку при этом они освобождались от всех других своих побочных служебных дел как-то: уборка территории, занятия физкультурой, строевой подготовкой и т.д. Взамен им нужно было всего лишь сидеть и смотреть с заинтересованным видом в сторону шахматной доски, думая при этом о чем-то своем, можно было даже немного поспать, только без храпа. Безмятежный солдатский храп почему-то всегда сильно бесил высокопоставленных шахматистов.

Здесь надобно заметить, что Гороховские солдаты продолжали носить свои дурацкие клоунские костюмы. Тем самым Горох давал понять всем своим подданным, что им рано еще расслабляться, и дело, ради которого они прибыли сюда, еще не закончено. Царь публично поклялся не снимать клоунского наряда до своей официальной коронации. Единственно, что он себе изредка позволял, так это накинуть поверх клоунского жакета черный шелковый плащ. Да и рыжий парик он, в отличие от остальных своих подданных не носил, так как тот ему был явно не к лицу.

Как-то раз, в один из таких вот шахматных сеансов, случилось неожиданное происшествие. Поначалу все было как всегда – правители играли, солдаты с самым заинтересованным видом дремали рядом. Виргеум медленно, но неотвратимо проигрывал. Он уже лишился ферзя, двух ладей и слона, в то время как Горох потерял только одного коня да пару пешек.

И вот когда до неминуемого мата Виргеумскому королю оставалось два, максимум три хода, случилось неожиданное.

– Смотрите, смотрите, гора движется, закричал вдруг Виргеум, вскакивая со своего места.

– Знаем мы все эти ваши штучки, не поверил ему Горох. – У Вас всегда, как только дело приближается к мату, и горы начинают двигаться, и коровы летают.

– Да нет же, не унимался Виргеум, там, – в самом деле, гора движется.

И впрямь, из – за горизонта, – в направлении тюрьмы, двигалось какое-то огромное сооружение, издали очень похожее на гору.

Впереди этой движущейся горы шел толстый монах, в серой поношенной робе, с корявым посохом в руке. Следом за монахом бежал кот черно-белый масти с задранным вверх хвостом и неизменной сигарой в зубах. Время от времени монах пытался отогнать кота своей клюшкой, но все было без толку – кот не отставал. Через какое-то время монах благополучно добрался до Виргеумского лагеря, гора же при этом благоразумно остановилась чуть поодаль. Кинув быстрый взгляд на шахматную доску, монах посоветовал Виргеуму ходить лошадью. Два правителя недовольно переглянулись, они как истинные любители шахмат не любили, когда им кто-нибудь чего-нибудь советовал.

– Это что еще за фрукт такой объявился? – поморщился Виргеум. Все сидевшие рядом с королем бугорландские солдаты разом повернули головы в сторону монаха, и грозно нахмурились. Все, кроме Лёлика, который только что сменился с поста, где он отстоял нелегкую ночную вахту, и сейчас благополучно спал с открытыми глазами.

– Этого кота я знаю, радостно заорал тут режиссер, – он разговаривать умеет. И тут же направил на кота объектив своей кинокамеры.

Заметив обращенные на него многочисленные взоры черно-белый кот смутился, и, отбросил сигару в сторону, всем своим видом показывая при этом, что он тут вовсе и не при чем, просто случайно мимо проходил.

Монах же напротив, только обрадовался тому обстоятельству, что все обратили на него свое внимание.

– Я пришел к вам с миром, дети мои, заявил монах, обращаясь при этом сразу ко всем присутствующим.

– Привет и тебе, папаша, закричал Кварк, – самый шебутной солдат из бугорландского войска. Все засмеялись.

– Ну, вот и чудненько, обрадовался монах, – контакт с аудиторией налажен. Только зовут меня не папаша, и даже пока не папа, а его высокопреосвященство Епископ Торский, представился священнослужитель.

– Да ни кто тебя, ни куда не зовет, ты сюда сам приперся, заметил все тот же Кварк из толпы. Солдаты снова заржали.

– Я не понял, это кто там все время жужжит? – разозлился Епископ.

– Это Кварк, пояснили из толпы, – он у нас страсть как не любит монахов. У него один монах как-то денег занял, а потом взял, да и помер. Объелся бедолага несвежих устриц на королевском балу. И с тех самых пор Кварк больше не доверяет священнослужителям.

– Ну, и зря, с усмешкой заметил Епископ. – Не все же монахи такие слабаки, что мрут от каких- то там ракушек. Я вон сколько раз травился и…, и ни чего – жив – здоров, на радость своим кредиторам. Так, что Кваки ваш просто дурак.

– Ни какой я тебе, ни кваки, я Кварк, обиженно поправил монаха Кварк.

– Ну, коли ты Квак, то сиди и не квакай, когда