– У меня нет желания с вами ничего обсуждать. Мы обапрекрасно знаем, что в ту ночь, когда умер или был убит Егор Богдановский, моябывшая супруга находилась в его квартире. – Дронго попытался возразить, носенатор, повысив голос, не дал ему что-либо сказать. – Мы оба знаем, чтоона была там. И не будем притворяться. Поэтому я хочу понять – зачем вы пришли?Обвинить меня в убийстве молодого человека? Или мою бывшую супругу?

– Нет, – ответил Дронго, – я пришел к вам запомощью. Его действительно убили, и, как я подозреваю, ваша бывшая супругаздесь ни при чем.

– Тоже хорошая новость, – кивнул сенатор, –значит, вы думаете, что это я все организовал. Такой современный вариантревнивого мужа. Отправил жену в постель к любовнику и сам заказал его убийство.Как его убили? Выстрелом в окно? Насколько я знаю, они были дома и не выходилииз квартиры, пока она не отвезла его в больницу, где он умер от тяжелогоприступа язвы. Как говорят врачи – прободение язвы. Так, кажется, болееправильно?

– Его отравили, – сообщил Дронго, – иэксперты уверены, что это произошло не у него на квартире. Яд медленнорастворялся в его желудке. Его отравили во время приема в саду «Эрмитаж».

– В таком случае это не ко мне. – Было заметно,как трудно сенатору дается этот разговор. У него начался нервный тик. Онмрачнел с каждой минутой все больше и больше.

– Я вас не обвиняю. Но его отравили, и мне порученонайти возможного преступника.

– Это ваше право, – коротко заметилМахметов. – Спрашивайте.

– Вы знали, что они встречаются. Извините, что явынужден задавать вам такие неприятные вопросы.

– Нет, ничего. Если она меня так опозорила, то вывправе прийти сюда. Я не знал. Сначала не знал. Потом стал догадываться. Дело втом, что у нас давно назревали конфликты в семье. Возможно, в этом был отчастивиноват и я. Когда она ждала ребенка, я настоял, чтобы она от него избавилась.Мне уже много лет, я боялся, что может произойти какой-нибудь генетический сбой.Дело в том, что у моей сестры родился в сорок два года мальчик с синдромомДауна. Наличие лишней хромосомы. И я очень боялся, что подобное можетповториться. Но теперь понимаю, что я не имел права решать за нас обоих. Вовремя прерывания беременности ей повредили внутренние органы. И врачи заявили,что она больше не сможет иметь детей. Представляете, какое это горе для молодойженщины. Я пытался ее поддержать, но между нами выросла стена.

Сначала я не придавал этому значения. Но она все чащеоставалась на даче, когда я бывал в городской квартире. Или дома, когда яуезжал на дачу. Возник даже такой ритуал, мы ночевали только в разных местах.Потом она увлеклась этим молодым повесой. Я сначала даже радовался, что онанашла себе такого поклонника, он ведь был младше ее. И я знал семьюКирпичникова, Николая Даниловича и его супругу, сестру Егора. Я думал, что этолегкий флирт, позволительный для женщины ее возраста. Потом постепенно осознал,что у них нечто серьезное. Потом понял, что они любовники. Это было неприятно.Пошло, гадко, стыдно. И очень больно. Возможно, так она решила мне отомстить занашего потерянного ребенка. Может, я ошибаюсь и она просто разлюбила меня иполюбила другого. Я не хочу вдаваться в детали этой истории. Но я ее потерялуже достаточно давно. И такое положение не могло долго сохраняться. Мой друг,премьер Малхазов, видел, как мне нелегко. Он решил поговорить со своимплемянником, другом Егора, чтобы объяснить молодому человеку, как некрасиво тотсебя ведет. Насколько я знаю, такой разговор состоялся, но Богдановский ничегоне понял.

Скажу вам прямо, что мы разводимся не потому, что об этойскандальной ситуации с ее появлением в больнице написали все наши газеты. Мы быразвелись с ней и без этих публикаций. В последние несколько месяцев мы сталифактически чужими людьми друг для друга. И это я говорю не потому, что боюсьваших обвинений или пытаюсь сейчас задним числом показать себя с лучшейстороны. Все было именно так. Она собиралась уходить к своему молодомулюбовнику, а я собирался с ней разводиться. Смерть Богдановского толькоподтолкнула нас к этому осознанному решению.

Он замолчал. Затем спросил:

– Что еще? Надеюсь, вы не будете у меня выпытывать, какименно я организовал убийство любовника своей жены? Я его не убивал, если васинтересует именно это. И никому не поручал его убить. Мы были чужими с моейбывшей женой, и я не стал бы мстить человеку, который с ней встречался. Хотя нескрою: мне было очень неприятно оказаться в ситуации рогоносца. Я былдостаточно здоровым человеком, а после этого дикого скандала с ее появлением вбольнице и смертью Егора Богдановского у меня начались проблемы с диабетом.Теперь у меня сахар за двенадцать. Я это говорю не для того, чтобы васразжалобить. Я хочу, чтобы вы поняли. Я очень тяжело переживал эту ситуацию, нодля меня все кончилось еще до того, как умер или был убит молодой Богдановский.Если бы моя бывшая супруга не оказалась в ту ночь в его квартире, я бы всеравно с ней развелся. При любых обстоятельствах.

Зазвонил телефон. Выслушав сообщение, Махметов короткоотрезал: «Нет, не разрешаю». И положил трубку.

– С Николаем Даниловичем мы были в прекрасныхотношениях, – задумчиво добавил он, – а теперь мы едва здороваемся.Хотя его бывшая супруга помогает мне справиться с моим сахаром. Она лучшийспециалист в этой области. Эндокринолог. Теперь я сижу на диете и выполняюуказания врачей.

– Она работает в клинике на Грановского? – уточнилДронго.

– Мне рекомендовал ее Кострюков. Это помощникКирпичникова.

– Рыжий Арсений?

– Да. Он настоящая находка для Николая Даниловича.Всегда под рукой и всегда готов прийти на помощь. Они дружат с моим помощником,и через них я вышел на Огородникову.

– Она оставила свою девичью фамилию? – спросилДронго.

– Нет. Взяла ее снова после развода. Такая внимательнаяи заботливая женщина. Она считает, что я должен оформить отпуск и уехатькуда-нибудь отдохнуть. Но кто мне сейчас даст отпуск? В такое время года, когданаша работа только началась. Да еще после всего случившегося.

Опять зазвонил телефон. Махметов сидел не двигаясь. Дронгонасчитал восемь звонков, но сенатор не поднимал трубку. Дронго понял, что емунужно заканчивать разговор. Он поднялся.

– Извините, что я невольно задал вам неприятныевопросы, – пробормотал он.

– Ничего, – ответил Махметов, – не вы, такпришел бы другой. Рано или поздно. А насчет убийства… я не знаю, кто мог такоеорганизовать, но Аристарха Павловича многие не любят. И многие боятся. Даже егособственный зять. Он, по-моему, боится не только своего тестя, но и своюэнергичную супругу. Я до сих пор не могу понять, как они уживаются вместе. Но укаждой семьи есть свои тайны. Наверное, и у них есть свои. До свидания.

Он не стал подниматься, чтобы проводить гостя. И не подалему на прощание руки. Ему было бы слишком тяжело это сделать. Дронго понял и,повернувшись, вышел из кабинета. В машине его ждали Вейдеманис и Кружков.