Мищук в рубке делал изумленные глаза, разводил руками. Дескать, не было тут раньше никаких мин! Парень не врал. Он ходил тут не первый раз. Значит, немцы недавно заминировали этот участок, чтобы посторонние корыта тут не шастали. Их военные суда сюда не зайдут, у них свои фарватеры, проходящие южнее.

Катер выходил из скопления островов. Других сюрпризов в воде не было. Справа возвышалась массивная скала. Рядом с ней просматривались рукотворные элементы. Причал, залитый бетоном, являлся продолжением каменной террасы. За ним углубление в скале высотой с железнодорожный тоннель. В этой нише виднелось что-то вроде задвинутых бетонных ворот – тот самый батопорт, о котором упоминал Мищук.

Пара площадок вблизи причала, черная дыра в скале, своеобразный дверной проем. В нем что-то шевелилось, показался человек.

После этого Вадим заметил, что от причала отошел небольшой катер и двинулся в их сторону. Видимо, на ремонтную базу приезжали гости. Принадлежность катера сомнений не вызывала. На его корме трепыхался флажок военно-морского флота Германии.

Посудины сближались. На носу катера стоял мужчина в темно-синем комбинезоне ВМФ и выразительно махал, требуя остановки. Из-за надстройки выступили два автоматчика в плащах и капюшонах. Это было весьма некстати.

Вадим поднял руку, давая сигнал Мищуку. Тот отключил двигатель. Посудины сближались. На борту сторожевика выделялся номер с латинскими буквами. Он был не в пример новее, мобильнее, надежнее, хотя по размерам почти такой же.

Вадим напрягся. Эту неприятность предстояло пережить. В затылок дышал Щербина. Он подошел неслышно, встал сзади.

Суда соприкоснулись швартовыми кранцами, остановились. Немецкий катер заслонил собой проход на базу.

– Хайль Гитлер! – выкрикнул молодой крепыш в форме военного моряка.

Он не выказывал враждебности, но поглядывал настороженно.

– Лейтенант цур зее Шульман, полк береговой охраны!

– Хайль Гитлер, – отозвался Вадим. – Гауптман Мориц, военная разведка. Направлен полковником Эбелем для проверки работ на объекте. Теперь за эту операцию отвечает абвер. Груз следует отправить в Констанцу в самое ближайшее время. В противном случае он не уйдет отсюда никогда. Какова ваша цель, лейтенант? Почему вы находились на объекте В-89?

Лейтенанта удивило вовсе не то, что дело теперь курирует армейская разведка, а совсем другое обстоятельство.

– Странно, герр гауптман, – пробормотал он. – Я слышал, что выполнение этой миссии передано не полковнику Эбелю, а оберст-лейтенанту Шультце. Он требует незамедлительного выхода субмарины в море.

«Запчасти привезли, – с досадой подумал Сиротин. – Скверно, капитан. Надо как-то выкручиваться».

Он раскрыл было рот, чтобы разразиться убедительными ответными аргументами, но тут произошло второе знаменательное событие. Из рубки вышел еще один офицер в сухопутной форме. Голова его была забинтована.

Их взгляды перекрестились, и Вадим понял, что попал в самую точку. Это дело и вправду было взвалено на абвер. Перед ним стоял капитан Эрик Шлехтер из военной разведки. Старый знакомец. Они вели непринужденную беседу, пока Вадим поджидал полковника Крауса.

Потом Эрик Шлехтер треснулся головой об угол стола и имел весьма неважный вид. Но он не умер, оклемался.

Немая сцена удалась. Глаза Шлехтера сделались квадратными. Он вспомнил своего обидчика. Вадим попятился. Как-то озадачился молодой лейтенант Шульман. Все понял стремительно соображающий Борис Щербина.

Именно этот здоровяк и спас положение! Вадим и Шлехтер выхватили пистолеты одновременно. Но Щербина взялся за оружие чуть раньше. Его «МП-40» забился в припадке. Шлехтер переменился в лице. Пуля выбила ему глаз, продрала мозг. Он стал похож на какого-то жутковатого пирата и грохнулся навзничь на палубу. Следом за ним повалился и Шульман, так и не разобравшийся в ситуации.

Вадим стрелял из пистолета по автоматчикам, которые метались по палубе и застекленной рубке. Упал солдат, пораженный в ногу, завертелся, завизжал как поросенок. Второй успел открыть огонь. Пули прошили борт катера.

В дело снова включился Щербина, успевший поменять магазин. Короткая очередь отбросила солдата к надстройке.

Вадим тоже вставил новую обойму. Раненый солдат получил пулю в грудь и утихомирился. Струйка крови потекла из уголка его губ.

Все пошло не так, как хотелось бы. Но это лучше, чем полный разгром. Щербина перепрыгнул на вражеский катер, швырнул гранату в рубку. Рулевой не успел покинуть опасное место и не имел оружия. Взрыв разнес остатки стекол, беднягу нашпиговало осколками.

У ворот базы, которые загородил катер, что-то происходило. Люди гомонили словно чайки, захлопали выстрелы.

– Отчаливай! – крикнул Мищуку Щербина. – Валим отсюда!

– Подожди! – встрепенулся Вадим, который сохранил ясность в голове. – А вдруг они забрали груз? Вряд ли, но кто их знает. Нужно убедиться в этом, Борис, проверить трюм!

– Понял, герр гауптман! – ответил Щербина, перепрыгнул на соседнее судно, пронесся по палубе, откинул крышку люка, пропал в чреве.

Сиротин тоже кинулся на вражеский катер, обогнул надстройку с пистолетом наперевес. На верхней палубе никого не осталось, всех извели. В надстройке, видимо, тоже. Там сработала граната.

По бетонному причалу, сомкнувшемуся со скалой, бежали люди. Трещали автоматы. Дистанция исключала прицельную стрельбу, но не шальные пули.

В трюме ударили выстрелы. Вадима как пчела ужалила. Пиратская деятельность как-то не вполне ему удавалась. Он свалился в трюм, сжимая рукоятку пистолета, куда-то катился, набивая шишки на плечах.

Свет поступал из крошечных иллюминаторов. В трюме не было ничего похожего на груз из музея. Несколько пустых поддонов, какие-то цепи, рулоны брезента.

Шлехтер наверняка совершал инспекционную поездку, поторапливал ремонтников. Попутно он доставил запчасти, которые уже были разгружены.

Щербина лежал посреди трюма, неестественно подогнув ноги. Две пули угодили ему в грудь. Он уже не шевелился, глаза затянула болотная муть. Подставился подпольщик!

В углу подрагивал светловолосый мужчина в черном комбинезоне. Он что-то бормотал, с губ стекала струйка крови. Они одновременно стали палить друг в друга, оба попали.

Вадим взвыл от ярости и добил блондина двумя пулями. Сам виноват, зачем отправил Щербину в трюм? Был человек – и нет его!

Но погоревать не удалось. Огонь с причала усилился. На этот раз оттуда прилетело что-то серьезное. Взрыв прогремел фактически под бортом. Катер качнулся, Вадим потерял равновесие и повалился на колени.

Второй взрыв проломил борт ниже ватерлинии. Вадим не успел бы вытащить погибшего товарища. Самому бы спастись! В трюм с ревом хлынула забортная вода.

Сиротин уже несся к лестнице, вылетел на палубу. Та резко накренилась. Он заскользил к носу, теряя равновесие, но успел схватиться за леер.