Организация взаимодействия президиума советского парламента с Совнаркомом СССР от незначительных расхождений с прежними нормативными актами измениться не могла. Редакционная комиссия 8-го Чрезвычайного съезда Советов внесла правку, расширяющую права Президиума Верховного Совета в отношении Совнаркома СССР, который назван в Конституции «…высшим исполнительным и распорядительным органом государственной власти Союза [ССР]»{492}. Если в первоначальной редакции предусматривалась ответственность Совнаркома только перед Верховным Советом, которому СНК был подотчетен, то в итоговой редакции появилось важное дополнение: «…в период между сессиями Верховного Совета [Совнарком ответственен] перед Президиумом Верховного Совета СССР, которому подотчетен»{493}. Аналогичная правка была внесена в статью 80-ю об организации взаимодействия Верховных Советов союзных республик с совнаркомами союзных республик{494} (права совнаркомов автономных республик никак зафиксированы не были{495}). Формально были расширены права Президиума Верховного Совета СССР в отношении союзно-республиканских наркоматов, в итоговой редакции 76-я статья гласила: «Союзно-республиканские народные комиссариаты руководят порученной отраслью государственного управления, как правило, через одноименные народные комиссариаты союзных республик, и управляют непосредственно лишь определенным ограниченным числом предприятий по списку, утверждаемому Президиумом Верховного Совета СССР»{496}. Однако это чистая формальность, поскольку перед внесением на утверждение Президиума Верховного Совета СССР проекты подобных списков разрабатывались в правительственном аппарате.

«Конституция 1936 г., – констатировала Т. Г. Архипова, – сделала первый шаг в сторону постоянно действующего парламента и наделила Верховный Совет исключительным правом принимать законы, пришедшие на смену декретам»{497}. Однако, как уже говорилось, несмотря на высочайшую декларацию от 25 ноября 1936 г., на смену декретам помимо законов СССР пришли и Указы Президиума Верховного Совета СССР, ничем от законов не отличавшиеся. По замечанию Т. П. Коржихиной, в новой Конституции СССР не было определено «…правовое положение Президиума»{498} Верховного Совета СССР. На наш взгляд, отсутствие фиксации процессуального статуса Президиума объясняется как раз нежеланием «пафоса дистанции» между Законами СССР и Указами Президиума Верховного Совета СССР. Собственно, на практике вскоре и получилось так, что «…среди законов, принимавшихся Верховным Советом, стали количественно преобладать законы об утверждении указов его Президиума»{499}.

В статье 47-й сказано: «В случае разногласия между Советом Союза и Советом Национальностей вопрос передается на разрешение согласительной комиссии, образованной на паритетных началах. Если согласительная комиссия не приходит к согласному решению или если ее решение не удовлетворяет одну из палат, вопрос рассматривается вторично в палатах. При отсутствии согласного решения двух палат, Президиум Верховного Совета СССР распускает Верховный Совет СССР и назначает новые выборы»{500}. Таким образом, за Президиумом Верховного Совета СССР на всякий случай оставили роль «третьего ликующего».

С введением Конституции СССР 1936 г. во всех союзных республиках были приняты республиканские конституции, на основе которых были перестроены высшие и центральные органы власти и управления. Высшими органами власти в республиках являлись Верховные Советы и их Президиумы. На первых сессиях были образованы правительства – СНК республик. В 1939 г. во многих республиках состоялись выборы в местные советы{501}.

А. И. Микоян поведал читателям своих воспоминаний: в Конституции СССР 1936 г. «…была закреплена крайняя централизация не только в тех областях, в которых централизация нужна – например, военное дело, финансы, внутренняя торговля, капитальные вложения, политика зарплаты, политика в отношении крестьянства. Но он (Сталин. – С.В.) создал новые союзные наркоматы, которые подчинили себе республиканские, хотя такое положение в свое время считалось нецелесообразным и неправильным»{502}. Видимо, Хозяин уже тогда вполне допускал свое «пересаживание» на Совнарком, которое состоялось лишь в 1941 г.

Палаты могли назначать различные постоянные и временные вспомогательные комиссии. Постоянные комиссии были постоянно действовавшими вспомогательными и подготовительными органами палат, в задачи которых входила подготовка заключений и поправок к законопроектам, разработка законопроектов по собственной инициативе или по поручению палаты, контроль за выполнением наркоматами и ведомствами Конституции СССР и других законов. Комиссии образовывались на первых сессиях палат и действовали в течение срока полномочий палаты. Палаты Верховного Совета первых трех созывов (1937–1954) создавали комиссии – мандатные, законодательных предположений, бюджетные, по иностранным делам. Общее руководство комиссиями осуществляли председатели палат и Президиум Верховного Совета СССР{503}.

В декабре 1936 г. М. И. Калинин на активе сотрудников Управления делами Президиума Верховного Совета СССР поделился своим видением реорганизации ЦИК СССР в Верховный Совет. Это было как всегда ново и оригинально: «…мы, Президиум Верховного Совета СССР, есть коллективный президент, мы не орган управления. Если бы я не был Председателем Центрального исполнительного комитета, мне было бы легче в новом аппарате работать. Центральный исполнительный комитет был управлением. Он реагировал, посылал людей, никто ему не мог сделать ни одного замечания»{504}. Воистину лучшее – враг хорошего. Далее Калинин, критикуя стремление Информационного отдела Управления делами Президиума Верховного Совета решать определенные вопросы, окончательно заговорился и выдал тезис еще более блестящий: «Ведь Президиум не правительство. Правительство – тот орган, который систематически, непосредственно управляет и руководит всеми органами управления. Здесь есть смешение власти, а смешение власти недопустимо – нам по носу дадут, и дадут вполне законно»{505}. Ключевые вопросы в Верховном Совете СССР, судя по выступлению М. И. Калинина, решала узкая группа в составе самого Калинина, «тт. Горкина, Козлова и Туманова», обыкновенно имевшего «скорбный вид»{506}, поскольку именно от указанной четверки зависело нормальное функционирование Верховного Совета СССР и его Президиума. То есть конкретику, по аналогии с ВКП(б), определяли председатель Президиума Верховного Совета и руководители аппарата Верховного Совета СССР. В данном случае весьма характерно одно из резолютивных положений совещания, предложенное М. И. Калининым: «…мы приложим все усилия, чтобы удовлетворить и Президиум, и Верховный Совет»{507}.