– Нет-нет! – перебил Макар. – Только не с него.

– С экономки? По ней я пока ничего не выяснил.

– Она сама все о себе расскажет, – отмахнулся Илюшин. – Начни с тех троих, что живут у Анжея. Скажем, с Давида Далиани… Кстати, – перебил он самого себя, – ты заметил, какие странные двери на первом этаже? Все зеленые, и ни одной похожей.

* * *

Давид Романович открыл компьютер и быстро просмотрел закладки. Твиттер, Фейсбук, Живой Журнал… Так он и думал. Алексей везде оставил новые сообщения. Здесь кратко сообщал, что завтра едет на рок#концерт, тут расписал преимущества айфона, там затеял пикировку с другим пользователем (похоже, девчонкой).

Значит, ничего не поменялось. Его сын по-прежнему торчит в социальных сетях.

Давид в ярости захлопнул ноутбук. Он ведь нашел ему работу, и неплохую работу! На нее претендовали десятки молодых людей, каждый из которых заслуживал ее больше Алексея. Но досталось место его бестолковому, ленивому сыну.

А тот не желает ударить палец о палец. И проводит время в болтовне с такими же, как он, никчемными идиотами.

Давид несколько раз глубоко вдохнул и выдохнул. «Успокойся, дорогой, успокойся… Анжей подберет ключ, и все наладится».

Но в глубине души он в это не верил.

Давид Романович женился тридцать лет назад на молодой стеснительной девушке. Нина была пышногрудой, с тяжелыми бедрами и тонкой, в рюмочку, талией: мечта, а не женщина.

Правда, Давиду нравились совсем другие: верткие, тонкие, рыжие, с бесстыжими козьими глазами. Они волновали кровь и пробуждали желание. Но в жены он выбрал послушную тихую Нину.

Нина происходила из хорошей семьи. Женщины ее рода всегда рожали много сыновей. Сама она была единственной сестрой пяти братьев. Давида такое соотношение полностью устраивало.

Он мечтал о мальчишках. Из него получится отличный отец! Он будет гонять с ними зимой в хоккей, а летом кататься на велосипедах и плавать. Они научатся стрелять из лука, драться, добиваться своего. Он будет гордиться своими сыновьями!

На первом году брака Нина родила девочку. Ребенок получился до смешного похожий на Давида: черноглазый, с волнистыми волосами и таким же орлиным носом с тонкими ноздрями. Но отец был слишком огорчен, чтобы это заметить. Дочь! Дочь, а не сын! Что толку с девчонки?

Второго ребенка он ждал как подарка небес. Возил жену по врачам, проводил без очереди мимо тусклых беременных теток, провожавших их завистливыми и ненавидящими взглядами. Но Давид плевать на них хотел. Чтобы его жена, вынашивающая сына, сидела рядом с ними? Никогда. А вдруг инфекция! Вдруг заразная болезнь! Он договаривался с врачами, платил мимо кассы и шел рядом с женой как победитель.

Родилась девочка. Хорошенькая здоровая девочка, еще одна копия отца.

Давид напился. На поздравления отвечал заплетающимся языком. А коллегу, по глупости пожелавшему «развести цветник из восьми девиц», обложил такой жаркой бранью, что тот перестал здороваться с Далиани.

Когда девчонки немного подросли, Давид с женой твердо решили родить сына. Они отправились к шаману на Алтай. Шаман был настоящий: он сидел перед шалашом, колдовал над кастрюлькой с травами и по направлению пара высчитывал благоприятные для зачатия дни.

И деньги он с них взял тоже настоящие. Давид расплатился без сожаления и еще сверху добавил немного: на обновление котла.

Нина забеременела. На этот раз все шло иначе, чем первые два раза: у нее не было тошноты, и ее не тянуло на соленое. «Хорошие признаки!» – радовался Давид. Когда же врачи подтвердили, что его жена ждет мальчика, он снова напился – но уже от радости.

Родилась девочка. Давид мог бы поверить в то, что ребенка подменили, если бы сам не помогал принимать у жены роды. Сияя от счастья, он перерезал пуповину, акушерка перевернула ребенка и одобрительно заметила: «Отличная девка получилась, папаша! В рубашонке родилась».

Давид подстерег врача, клятвенно заверявшего их с женой, что будет мальчик. Мальчика показывал аппарат УЗИ, и врач смеялся и говорил: видите, что у него тут? Давид не видел, но верил врачу и тоже смеялся.

«Что ты там у нее нашел?! – орал Давид на весь больничный коридор и наскакивал на врача. – Что увидел, если это девка?!» Бледный врач пятился и лепетал про допустимый процент ошибок. В конце концов Давида Романовича вывела охрана.

Три девочки подрастали в семье Далиани. Рослые, красивые, они и мастью, и характером пошли в отца. Летом носились на велосипедах, зимой на катке могли дать десять очков вперед любому мальчишке. Старшая увлеклась единоборствами, средняя бредила лошадьми и пропадала на конюшне, младшая выбрала художественную гимнастику и с восьми лет не вылезала из соревнований.

Давид не замечал успехов ни одной из дочерей. Он страдал по несбывшемуся сыну, который мог быть прекрасным наездником. Или гимнастом. Или побеждать в соревнованиях по айкидо.

Девочки обожали отца. Мягкая добросердечная мать не была для них авторитетом. Они любили ее, но не старались ей ничего доказать. Давид – другое дело: умный, напористый, предприимчивый, жесткий. Каждая из сестер старалась заслужить его одобрение. Победить, добиться своего, стать первой.

Он не видел, сколько усилий они прилагают для этого. А результат его не слишком интересовал. Если бы все три дочери сидели дома, вязали и читали книжки, для него бы ничего не изменилось.

И вдруг Нина снова забеременела. Давид уже ничего не ждал. И к словам врача, разглядевшего на УЗИ мальчика, отнесся пренебрежительно. Он уже знал цену их заверениям.

Когда ребенок родился, Давида не было рядом с женой. Он в соседней стране заключал важный контракт. И на звонок не ответил: шли переговоры, ему было не до новостей о четвертой девочке.

Он сам перезвонил жене вечером. И от всегда заискивающей, робкой Нины услышал неожиданно сухое:

– Дождался ты, Давид. Сын у нас родился.

Мальчика назвали Алексеем. Алексей в переводе с греческого «защитник». Давид не сомневался, что его сын будет именно таким.

Сложности начались со школы. Мальчик рос вялый, ничем не интересующийся. Читать начал поздно и делал это нехотя, из-под палки. Он не был ни медлительным, ни болезненным, но отставал от других детей. Ему просто не нравилось учиться. Нина каждый вечер корпела с ним над домашними заданиями. Она была терпелива и ласкова, но даже у нее опускались руки от безразличия и лени мальчика.

Никаких увлечений у него не нашлось. Давид пытался мастерить с сыном модели кораблей, но Алексею это быстро надоело. Давид бегал запускать воздушных змеев, но мальчик зевал и через пять минут уходил. Спорт терпеть не мог. Мечта Давида кататься с сыном на коньках или на лыжах так и не исполнилась. Алексей ревел, кричал, возмущался, швырял палки в снег, но не ехал.

Притом он был здоров. Давиду было бы легче, если бы сыну поставили какой-нибудь диагноз. Но два лучших педиатра в городе, обследовав Алешу, объяснили, не сговариваясь: у мальчика такой характер, никакого отклонения от нормы здесь нет. «Да, как правило, дети любопытны и подвижны, – сказал первый из профессоров, поглаживая бороду. – Но бывают исключения. Вам остается только понять и принять вашего мальчика таким, какой он есть».