Но Василий в реанимации. Странно говорить «везучий» о человеке, лежащем в реанимационном отделении, опутанном трубками, как липкой паутиной. И Полина промолчала.

После осмотра Ковальский забрал ее и отвез домой.

– Считайте, что у вас отпуск. Отсыпайтесь, лежите, гуляйте. Вы пострадали на рабочем месте, я обязан вам это компенсировать.

Полина кивнула, не возражая. Ей было все равно. Даже, пожалуй, лучше работать – не так одолевали бы разные мысли, после которых становилось тоскливо и тошно от самой себя.

Может, спуститься поесть? Заодно хоть чуть-чуть поправить душевное равновесие разговором с Кларой Ивановной. Она спокойная, уютная, как шерстяной клетчатый плед.

Полина доковыляла до кухни.

– Доброе утро, Клара Ивановна.

Повариха всплеснула руками, бросилась к Полине, на полпути остановилась и принялась мять фартук от смущения.

– Как вы себя чувствуете, Полина Аркадьевна?

– Не очень, – призналась девушка. – Можно мне чаю?

Она нахохлилась на стуле возле окна, бездумно глядя в сад. По тропинкам ходила Ирма в своем сером свитере, похожая на какую-то унылую одинокую птицу, и поглядывала на дорогу.

Следом за ней на тропинку выкатился Воловик. На нем был его неизменный похоронный костюм. За прошедшие два дня Полина ни разу не видела, чтобы он переоделся во что-то более подходящее загородному дому. На завтрак, обед и ужин Тарас спускался в костюме. Полина представила, что он даже спать ложится в нем. («И закрывается крышкой гроба»).

Если Ирма напоминала ворону, то Воловик был вылитый откормленный пингвин. Но, в отличие от смешной птицы, не вызывал у Полины ни капли симпатии.

Широко расставив коротенькие ножки, Тарас подставил лицо солнцу. Рыжая бороденка задралась вверх. С самодовольным видом он принимал солнечные ванны, и Полине вдруг остро захотелось дать ему не ключ, а хороший пинок. Как он может стоять здесь с таким лицом, когда Василий лежит без сознания в больнице! Почему Ковальский пустил к себе этого кичливого наглеца?

– А где Анжей Михайлович? – обратилась она к поварихе. – Он был сегодня на завтраке?

– Раньше всех спустился, кофе выпил и ушел. Гости без него кушали.

В руке женщины блеснуло позолоченное ситечко. Она налила Полине полную чашку и поставила перед девушкой.

– Спасибо, Клара Ивановна.

Повариха не отходила от столика. Полина подняла на нее взгляд и увидела, что в ее глазах стоят слезы.

– Василий-то наш! – всхлипнула она. – Что же это такое делается, Полиночка Аркадьевна?!

Забывшись, Клара вытерла слезы кухонным полотенцем. Розовое добродушное лицо сморщилось, и Полина поняла, что сейчас услышит рыдания.

– Это еще что такое?! – возмутилась она. – Вы зачем раньше времени его хороните?!

– Господь с вами, Полина Аркадьевна! – испугалась несчастная Клара Ивановна. – Разве хороню!

– А как это еще назвать? Оплакиваете его, как покойника. Он, между прочим, живой!

Девушка сердито отодвинула чашку и встала.

– Да я бы никогда… Ни за что… – лепетала ей вслед оробевшая повариха. – Я ведь только здоровья ему желаю, Полина Аркадьевна! Полиночка Аркадьевна, а как же чай!

Но рассерженная экономка уже шла по коридору.

«Позавтракала, называется».

Полина знала, что останься она в кухне – и через минуту они с поварихой выли бы по-бабьи на два голоса. Этого она допустить не могла. Не дай бог, кто-нибудь из гостей – например, Воловик – услышит их концерт. Они должны держать лицо, что бы ни случилось. Так ее учила бабушка.

А бабушку Полина слушалась.

Кстати, о Воловике… Где он? Все принимает солнечные ванны, рискуя опалить бледную физиономию?

Полина выглянула в окно. Тарас исчез, и в первую секунду она обрадовалась. А в следующую заметила, что возле калитки стоит черная машина с желтым «гребешком» на крыше и таксист помогает выгрузить чемоданчик какой-то даме.

Полина ахнула.

– Это еще что?!

Снова гости? Отчего же Ковальский не предупредил ее?

Экономка промчалась по этажу, заглядывая в открытые двери и выкрикивая: «Анжей! Анжей Михайлович!» Хозяин не отзывался.

Оставив попытки разыскать его, Полина побежала к выходу. Перед дверью приостановилась, прижала ледяные ладони к разгоряченным щекам.

И чинной походкой вышла навстречу гостье.

По тропинке к ней шли двое. Сзади – Ирма, с вымученной улыбкой на грустном лице. А перед ней – маленькая женщина неопределенного возраста: худая, бледная, с высоким лбом и вьющимися черными волосами, спускавшимися ниже плеч. Широко расставленные глаза прозрачны, как вода, и цвет их под солнцем так же неуловимо меняется.

В первый миг Полина поразилась ее красоте. Но потом взгляд ее упал на маленький капризный рот с опущенными уголками, на остренький мышиный подбородок, и ей показалось, что в лице незнакомки есть что-то отталкивающее. Но женщина улыбнулась – и это впечатление развеялось. Улыбка у нее была чарующая.

Две женщины, большая и маленькая, остановились перед Полиной.

– Это моя сестра, Анжелика, – представила Ирма. – Анжелика, это Полина, управляющая всей этой чудесной усадьбой.

– Очень-очень приятно, – сверкнула голубоватыми зубками Анжелика.

Шею гостьи обвивало ожерелье из стеклянных цветов, такое же необычное, как его обладательница.

Полина подумала, что имя ей очень идет. Что-то было в ней ангельское, неземное. Рядом с хрупкой сестрой Ирма выглядела особенно тяжеловесной. «Принцесса и гренадер».

– Вас, наверное, предупредили про Анжелику? – заторопилась Ирма и умоляюще посмотрела на Полину.

Под этим взглядом невозможно было сказать, что Ковальский и словом не обмолвился о новой гостье.

– Конечно-конечно, – заверила Полина. – Все практически готово. Вы, кажется, приехали немного раньше?

– Таксист срезал путь.

– Через пятнадцать минут я покажу вам вашу комнату. Прошу в гостиную.

– Лучше я пока побуду у Ирмы. Можно?

И, не дожидаясь ответа Полины, Анжелика Ахметова прошла в дом. Она не сомневалась, что ей разрешат все, что она захочет.

Полина метнулась в единственную гостевую комнату, оставшуюся свободной. К счастью, домработницы убирались на совесть, и комната порадовала ее чистотой. Полина все равно пробежалась с влажной тряпкой по всем углам, распахнула окна, проворно застелила постель. Перед тем как уйти, оглядела сад. Может быть, Анжей гуляет? Или бродит в оранжерее?

Но Ковальского на улице не было.

Вздохнув, Полина затащила в комнату чемодан Анжелики. Неудивительно, что Ковальский забыл предупредить ее. После того, что случилось вчера, ему, наверное, совсем не до гостей.