– Оползень, – пробурчал Лука.

– Мы это видим, дубина, – пробормотал себе под нос Феликс, остановившись рядом с Яэль.

– Он выглядит свежим. – Яэль соскользнула со своего байка. Обломки пород на дороге все еще бурлили, не разбивались на составные части. Ее глаза следили за ними, осматривали склоны.

Брат Адель взял горсть сыпучей грязи и позволил ей просыпаться сквозь пальцы. Кацуо присел на горе. Лука засунул сигарету между губами и искал спичку.

А затем Яэль увидела. У нее перехватило дыхание.

– Кто-то сделал это нарочно, – сказала она. – Смотрите.

Феликс проследил взглядом за ее пальцем. Высоко-высоко в горы, где из земли были вырваны целые комья, что напомнило Яэль шрамы от бомб, выщербивших здания в Европе. Почерк взрывчатых веществ.

– Но почему? Кто? – спросил Феликс.

Яэль вытащила пистолет из кармана. Продолжала смотреть на склоны холмов. В каменных мешках были тени. Слишком много мест, чтобы спрятаться.

Лука больше не опирался на свой байк. Он уронил портсигар и полез в задний карман брюк, доставая свой пистолет.

– Проклятье, – пробормотал он и нацелил свой Люгер на израненные холмы.

Но темнота гор уже разрасталась, разделяясь на части. Мужчины вываливались, наводнили свою долину, в руках было полно винтовок Мосина (7,62-мм). Советского производства. Более точные, чем хотелось думать Яэль, их стволы были направлены ей в грудь.

– Бросьте свое оружие! – Это был приказ на хорошем немецком от человека впереди группы, за которым последовал грохочущий поток на русском. – Проследите за юношей с холма. Убедитесь, что он не ушел. Мы не можем позволить себе что-то упустить.

Двое мужчин отделились от остальных, начали взбираться по неустойчивой земле. Яэль подняла взгляд вверх и увидела, что Кацуо исчез. Только струйка пыли осталась на том месте, где он был.

– Положите свой пистолет на землю, фройляйн Вольф. – Командир снова заговорил на немецком. – Мы предпочитаем доставить вас в целости и сохранности.

У двух пистолетов не было никаких шансов против столь многих винтовок. Яэль опустилась на колени, положив свой драгоценный П-38 посередине разрушенной дороги, рядом с пистолетом Луки. Они выглядели такими маленькими и бесполезными среди скал.

– На колени, – пролаял командующий. – Руки за голову.

Она опустилась на колени, в то же самое время изучая группу. Всего их было примерно двадцать человек, включая мужчин, которые пошли за Кацуо. Их форма знавала лучшие времена (некоторые не носили ее вовсе), но можно было с легкостью сказать, что это были остатки советской армии. Призраки из белого пространства на карте Хенрики.

Хотя Советский союз распадался на части до вторжения Оси с двух границ, Великая победа Гитлера полностью разрушила его, заявив права на каждый кусок земли до Уральских гор. Москва. Ленинград. Все города и окружавшие их сельские местности были заявлены для Лебенсраума – необходимого распространения арийской расы на восток. Остальное, объявил Рейх, принадлежало Великой восточно-азиатской сфере взаимного процветания. Но взор императора Хирохито был устремлен на Тихий океан, поэтому просторы Сибири остались нетронутыми. Это был пустырь, лишенный инфраструктуры и экспорта, доведенный до феодальной жизни.

Ходили рассказы о вылазках в Лебенсраум к востоку от Урала, но Яэль никогда не слышала о партизанах так глубоко на юге. Что они делали так далеко от границы? И почему они направляли винтовки на молодых людей Оси, больше всех отмеченных наградами?

Яэль слушала ответы – язык бабушки носился взад и вперед между ними:

– Где же остальные гонщики?

– Едут вдоль горного уступа. Наши товарищи окружат сзади, убедятся, что выхода нет.

Наши товарищи. Это был целый взвод.

– Давайте доставим их обратно на базу, – русский командующего раскатился по сторонам долины. – Товарищ Громов, когда задержите остальных гонщиков, ты пошлешь радиограмму в Новосибирск. Пусть они знают, что первая часть нашей работы выполнена. Скажите им, что мы ждем дальнейших инструкций.

– Есть, товарищ командир Ветров.

Яэль сохраняла удивленное лицо, исписанное вопросительными знаками, когда солдаты связывали ей руки. Адель не говорила по-русски. Как Феликс или Лука – факт, который отчетливо заиграл на их лицах.

– Встать! – приказал солдат сзади нее на плохом немецком. – Идите за мной.

Она встала. Начала идти от тычка его винтовки Мосина, которая погнала ее в сторону холма. Внутренности из грязи и камней, вырванные из земли.

– А что с их мотоциклами? – Один из мужчин ткнул винтовкой байк Кацуо.

Товарищ командир Ветров бросил, не оборачиваясь:

– Оставьте их. Они им больше не понадобятся.

Сейчас. 25 марта 1956

«Базой» была заброшенная деревня. Каменные коробки домов громоздились, как детские строительные кубики вдоль склона горы. Они удалились на приличное расстояние от маршрута Гонки Оси, по крайней мере, они 30 минут провели в задней части грузовика. Пока они тряслись в транспорте – все ругались, тыкались конечностями в темноте – Яэль закрыла глаза и подумала о карте в кабинете Хенрики. Официально они были в красной области карты, на территории Рейха. В действительности это была ничейная земля, состоящая из разграбленных деревень и разрушенных дорог, прямо к юго-западу от белой пустоты.

Идеальное место для бесследного исчезновения участников Гонки Оси.

Солдаты направили их в дом в центре деревни. С единственной огромной комнатой с зарешеченными окнами. Там было более чем достаточно места для тринадцати из них. Всех оставшихся гонщиков, за исключением Кацуо.

По словам охранников, он исчез. Яэль переместилась ближе к двери, где могла слышать болтовню охранников на русском, который, как они думали, не мог понять никто из пленников.

Однако трудно было слушать, когда пространство вокруг нее было забито страхом, спорами на грани взрыва.

– Думаешь, они собираются нас убить? – ныл один из немецких юношей. (Ральф, может быть? Первогодка, никакой угрозы).

– Я слышал, что коммунисты вырывают ногти, один за другим и заставляют их есть! – говорил Ларс рядом с ним. Рот Ральфа округлился, как будто его сейчас вырвет.

Лука застонал, переместил свои связанные руки к стене позади себя.

– Прямо сейчас я бы отдал все свои ногти за сигареты.

– Они ничего не получат от нашей смерти. – Японский Ямато растекался из другого угла комнаты. Даже в плену немцы и японцы сидели отдельно друг от друга. Лука, Феликс, Яэль, Карл, Ларс, Ральф на одной стороне. Ямато, Ивао, Такео, Таро, Исаму, Масару, Рёко – на другой. – Не сейчас.

Немецкие гонщики взглянули на него из-под опущенных ресниц, их умы были заняты медленным переводом. Хотя большинство гонщиков изучали язык другой страны в средней школе, в действительности они редко общались друг с другом.