Отчаянно зевая, я спустилась вниз и тут же налетела наМаруську, которая держала на руках Хуча.

– Муся, – зашептала девочка, – Хучик заболел.

– Что случилось? – испугалась я.

– Он не стоит, – зашмыгала носом Маня, – вот, посмотри.

Маруся поставила мопса на пол, отошла в сторону и сказала:

– Хучик, иди сюда!

Мопс сделал шаг и шлепнулся на бок.

– Господи! – перепугалась я. – Что с ним?

– Не знаю, – еле сдерживая слезы, ответила Маруська. – Надоехать в ветакадемию, его сам Сергей Павлович обещал осмотреть.

– Это кто? – спросила я.

Манюня с укоризной глянула на меня.

– Муся! Сергей Павлович светило! Профессор! Академик! У негоглаз – рентген. Держи Хуча, а я пока соберу все необходимое.

Сунув мне мирно сопящего мопса, Маня начала метаться подому. Через десять минут, отдуваясь, она притащила большую, туго набитую сумку.

– Мы же не в Париж едем! – покачала я головой. – Что ты туданапихала?

– Самое нужное, – сообщила Манюня и начала загибать пальцы:– Бумажные пеленки, чтобы положить собаку, миску и бутылку воды…

– В поликлинике нет водопровода? – изумилась я.

– Есть, конечно, но отсутствует фильтр! – воскликнула Маня.– Хучу вредно пить хлорку. Еще я прихватила дропсы, чтобы собака несопротивлялась при осмотре, пару игрушек, матрасик, плед, календарь прививок,ветеринарный паспорт…

– Хорошо хоть куст жасмина на месте остался, – улыбнулась я,– Хуч обожает под ним медитировать.

Но Маня не отреагировала на шутку.

Всю дорогу до клиники, где принимал чудо-профессор, онадержала мопса на руках и угощала его дропсами. Хуч с охотой ел собачьи конфетыи преданно облизывал Машу. Мне он казался абсолютно здоровым и очень довольнымжизнью. Больное животное, как правило, отказывается от любой еды. Я хорошопомню, как Снап заработал цистит. Ротвейлер тогда отворачивал морду от самыхпривлекательных лакомств: его не заинтересовали ни копченые ушки, нивосхитительные грызальные косточки, ни те же дропсы. А Хучик сейчас поглощаетугощенье, как экскаватор землю.

Сергей Павлович тоже пришел в изумление. Правда, сначаламопсу сделали анализ крови, УЗИ и провели прочие исследования, и только потомпрофессор заявил:

– Кровь замечательная, все показатели в норме. Никакихпатологических изменений в органах, даже нет врожденного сужения трахеи, чтохарактерно для мопсов. Аппетит у него, судя по исчезающим на глазах дропсам,замечательный. Артрит отсутствует, травмы конечностей нет. Но… пес падает набок! Это почему?

– Почему? – эхом повторили мы с Маней.

– Есть одно предположение, – протянуло светило, – правда,дурацкое.

– Говорите, мы к таким привыкли, – поторопила я врача.

Маня незамедлительно пнула меня по ноге, профессорпродолжал:

– Видите ли, у вашего мопса слишком мощная передняя часть, иона, грубо говоря, перетягивает собаку.

– Но раньше-то Хуч нормально ходил, – напомнила я, – дажерезво бегал.

– А сейчас начал падать, – пожал плечами Сергей Павлович.

– Хучик в последнее время как-то изменился, – согласиласьМаня, – сзади усох, а спереди прибавил. Что же нам делать?

– Давайте понаблюдаем за ним недельку, – предложилпрофессор. – Посмотрим, как будет развиваться процесс. Непосредственной угрозыжизни я пока не вижу.

– Спасибо, – кивнула Маня и подхватила мопса.

– Поставь-ка его, – велел врач.

– Но собака падает! Не может ходить! – возразила Маня.

– Сейчас посмотрим, – улыбнулся Сергей Павлович, потом взялиз коробки очередной дропс и сказал: – Хучик, иди, милый, угостись!

Мопс засопел, попытался сделать шаг, покачнулся, ноудержался на лапах. Потом вздохнул и бочком-бочком начал подбираться к профессору.

– Ох и хитрый ты, парень! – засмеялся ветеринар. – Больше непривозите его, смотрите, он уже наловчился – прямо идти не получается, так онбоком передвигается.

Я с сомнением покосилась на профессора. Может, он и великийакадемик ветеринарных наук, но причины падений Хуча так и не нашел!

Через час я доставила Маню и Хуча в Ложкино. Мопс выгляделневероятно довольным: утро не зря прошло, слопал не меньше двадцати конфет, а вобычный день больше двух не выпросишь!

Утешив расстроенную Маню, я поехала в больницу, поднялась вотделение и увидела на посту полную женщину в голубой хирургической пижаме.

– Вам кого? – сердито осведомилась она. – Посещения больныхс семнадцати.

– Я ищу Полину Жукову. Вы не в курсе, где она? – ангельскимголоском осведомилась я.

– Сама хотела бы знать, куда нахалка подевалась, –разозлилась тетка. – Вот молодежь! На работу не явилась! Да я себе такого дажев статусе старшей сестры не позволяю. Пусть только припрется, будет ей сюрприз!Из зарплаты вычтут. Идите вниз, в холл, там ее и ждите. Не мешайтесь подногами, здесь больница, профессор рассвирепеет, если посторонних заметит.

Я вернулась на первый этаж, тупо просидела в продавленномкресле два часа и вновь поднялась в отделение. На сей раз за столом сидела девочкав белом халате, грудь ее украшал бейджик «Людмила».

– Жукова пришла? – бойко спросила я.

Людмила нервно оглянулась.

– Тс! Зачем она вам?

– Нужна, – обтекаемо ответила я, – по делу.

– Можете у меня информацию получить, – почти шепотомпредложила девочка. – Кто вас интересует? В какой палате лежит?

– Я хочу поговорить с Полиной.

– Ее нет, – неохотно призналась Люда.

– Еще не появилась?

– А вы ей кто? – вопросом на вопрос ответила медсестра.

– Жукову мне рекомендовал приятель, – начала я врать. –Полина ухаживала за его парализованной мамой, и я хотела ей у нас работупредложить.

Людмила скривилась.

– У Ирки Зайцевой спросите. Они дружат, небось Ирка знает,куда Полька делась!