– И где найти Зайцеву?

– Идите в девятое отделение… или… Стойте!

Люда схватила телефонную трубку.

– Кать, ты? Здорово! Мила беспокоит, подтяни Ирку. А!Короче, скажи: к ней пришли. Ага! Ладно! – И она обратилась ко мне: – Вы идитев холл, сядьте недалеко от газетного ларька. Зайцева щас прибежит.

Я спустилась на первый этаж и уселась в неудобное жесткоекресло. Глаза начали закрываться, ноги потяжелели, заснуть мешал лишь резкийзапах хлорки, который плавал в воздухе. Внезапно в «аромате» появилась еще однанотка – добавилось нечто вроде валерьянки. Я приоткрыла правый глаз и увиделатолстую девушку в белом халате.

– Вы меня искали? – отдуваясь, просипела она. – Я ИринаЗайцева. Мила Гладышева сказала, что вам сиделка нужна? Я сообщу мои условия,если подойдут, тогда обсуждать станем. Могу с вашим родственником через деньсидеть, еда и напитки за счет нанимателя.

Я с некоторым сомнением посмотрела на толстуху. Не зря она,наверное, начинает с пункта про жратву – девушка слишком много ест. Иначепочему в столь юном возрасте она похожа на слонопотама?

– Так как? – поторопила меня Ира. – Будем беседовать или яне подхожу?

– Извините, пожалуйста, – приветливо улыбнулась я, – Людмилавсе перепутала. К счастью, я не нуждаюсь в ежеминутном медицинском присмотре, идома пока все здоровы.

Ирина засопела, потом плюхнулась в соседнее кресло, оножалобно скрипнуло.

– Ну Милка! – вздохнула Зайцева. – Опять перепутала. А я ужобрадовалась! Машину хочу купить. У родителей денег брать не желаю, самазаработаю. Тяжело ходить, буду ездить.

– Вам надо похудеть, – ляпнула я и тут же добавила: –Извините за бестактность.

Зайцева махнула рукой.

– Сама знаю, только с генетикой не поспоришь. Мама сто кило,папа за центнер перевалил. Разве у них могла Дюймовочка родиться?

– Папа с мамой друг другу не родня, – отметила я.

– В смысле? – удивилась медсестра.

– Общей крови у них нет, – пояснила я, – генетики тоже. Еслив семье все тучные, значит, дело в вашем питании. Привыкли, наверное, естьсладкое, жирное, жареное.

– Мамуля шикарно готовит, – подтвердила Ирина. – И вы неправы. Вон Полина часто к нам забегала, мамкины пироги трескала, и ничего. Онаваще способна торт одна слопать и ни грамма лишнего не прибавить!

– Вы сейчас о Жуковой речь ведете? – обрадовалась я удачномуповороту беседы.

– Ага, – кивнула Ирина.

– Дружите с Полиной?

– Ну… – промямлила толстуха. – А вы кто? Почемурасспрашиваете?

– Разрешите представиться… – бойко завела я и на секундузамолчала.

Кем лучше назваться, чтобы девушка прониклась доверием кнезнакомке? Журналисткой, которая служит в газете «Жизнь»? Дальнейродственницей Полины, приехавшей из провинции? Вот только сотрудницей МВДпредставляться нельзя…

– Полковник милиции Дарья Васильева, – тут же само собойвырвалось у меня.

Я обомлела. Похоже, мой язык живет своей отдельной жизнью,не подчиняется мозгу и болтает всякую чушь. Сейчас Ирина сделает круглые глазаи замкнется. К сожалению, люди не жалуют оперативников и следователей. И потом,человек в звании полковника не станет сам носиться по городу и опрашиватьсвидетелей.

Но Зайцева отреагировала иначе. Она прижала пухлые ладошки клоснящимся щекам и прошептала:

– Ой!

– Напугала вас?

– Ой! Я не виновата совсем!

– К вам у нас нет никаких претензий, я пришла узнать кое-чтоо Жуковой.

– Ее убили, да?

– С чего вам подобная мысль пришла в голову? – изумилась я.– Погибла некая Юлия Моргалова, близкая подруга Полины. Слышали о такой?

Ирина нервно оглянулась.

– Тут народу много… Вон Лариска из травмы пялится! Мигом побольнице разнесет, что Зайцева с милиционершей трепалась.

– На мне нет формы, – успокоила я медсестру.

Глаза Иры наполнились слезами. Я схватила ее за руку:

– Пойдемте в кафе! Тут рядом есть симпатичное местечко,поедим пирожков…

– У меня денег нет, – пробормотала девушка, – кошелек всестринской оставила.

– Я угощаю. Можете отпроситься?

Ирина кивнула и вынула из кармана халата телефон.

Большая порция сладкого кофе и три эклера с шоколаднымкремом, съеденные без остановки, вернули Зайцевой хорошее расположение духа.Вытерев губы салфеткой, она вдруг заявила:

– Полина – дрянь.

– Вы же подруги! – подначила я ее.

– Еще недавно я сама так считала, – надулась Зайцева, – нопотом правда вылезла наружу.

Очевидно, толстуха была крепко обижена на товарку, и она всевыложила начистоту.

…Зайцева знала, что Полина не москвичка. Она вместе с братомприехала из провинции, намеревалась поступать в медвуз, срезалась на экзаменахи теперь зарабатывает трудовой стаж в клинике, чтобы вновь штурмоватьмедицинский, но не на общих основаниях, а как рабочая молодежь.

Ирине было жаль Полю, у той не было практически ничего: нисобственной квартиры, ни родителей, ни денег. Жукова снимала жилплощадь вместес братом и очень нуждалась. Нет, Полина не жаловалась, даже изображала из себяобеспеченную девицу, но Ира заметила, что она обедает в больничной столовой, исразу поняла: денег у Поли нет.

– Странный вывод, – удивилась я. – Ну обедает человек наработе… Как это может прояснить его материальное положение?

Зайцева схватила четвертое пирожное.

– Наши ходят в кафе, – с набитым ртом выпалила она, – вбольнице не принято на местной кухне жрать, хоть там тьма хавки остается.

– Почему? – поразилась я.

– Невкусно, – давясь куском, пробормотала Ирина, – изападло. На кухню только убогие забредают: нянечки, лифтеры. Шушера, однимсловом.

Полина каждый раз, когда ее звали на обед, морщилась иотвечала: «Фу! Я по забегаловкам не хожу! В Москве есть всего два места,которые я посещаю, и оба расположены в другом районе».