— Кто записал тебя сюда?

— Фахд записал. Ну… в смысле, его люди.

— Фахд… Имя арабское, так ведь? То есть он у тебя, наверное, арабский принц? Он что, твой парень?

— Нет. Мой парень — Морисси.

— Это знаменитый поп-певец?! — В сказанное верилось с трудом, но в жизни бывает всякое. Только вот как она не сломалась? Он здоровый мужик, а Дорлин такая хрупкая…

— Нет, просто его мать была фанаткой Морисси. Только его больше нет в живых. А жаль, он такой прикольный. Работал помощником мясника, и вся жизнь была у него впереди.

— А что произошло?

— Я послала ему эсэмэску из полицейского участка. Он был дома, а я торчала в Хитроу, но он обещал за мною приехать.

— А что ты делала в полицейском участке?

— Меня туда забрали за то, что я укусила за руку эту сучку-таможенницу. Она съездила мне по роже — что я, по-вашему, должна была делать?

Так мы выяснили, что бедняга Морисси ехал из Ливерпуля, чтобы забрать ее. Он гнал свой мотоцикл по трассе М5 со скоростью выше ста и разбился. Во всем виноваты полицейские — какого черта они его преследовали? Себя ей винить было не в чем. Когда ее выпустили из полиции и она поехала к нему в больницу, он уже был очень плох. Его родные даже не подпустили ее к нему. Но он любил только ее и перед самой смертью все просил позвать — так сказала ей медицинская сестра. «Вожаком стаи он был…» — тихонько пропела она.

Мы притихли — ждали, когда рассказанное уляжется в голове, — потом вернулись к тому, на чем остановились.

— А почему таможенница тебя ударила? — задала вопрос Брокерша.

— Потому что я не дала ей залезть ко мне под юбку. Она не имела права меня обыскивать. Лесба она, вот что я вам скажу.

Среди присутствующих тоже были лесбиянки, каждая из нас подумала об этом, но никому, похоже, и в голову не пришло обижаться на Дорлин.

— Мне столько пришлось повозиться с поддельным паспортом, чтобы выехать из Риада, и вдруг такое! — воскликнула она. — Меня задержали на таможне ж попросили; предъявить чеки на покупки. Я сказала, что ничего; не покупала и это подарки. Тогда они предложили мне снять все, что подарено, ну и мне пришлось подчиниться. Вот тогда она меня и ударила.

— А как же ты попала в Риад, не имея паспорта? — поинтересовалась Дама-Босс.

Оказалось, что Дорлин никогда раньше не ездила за границу и понятия не имела, как это делается. Она, ехала туда с Фахдом, и его люди, трясли перед таможней какими-то бумажками, — откуда ей знать какими? Потом она оказалась во дворце в Риада. Там ей не разрешали выходить из дома без провожатого и по-английски никто не говорил. Там даже не было нормальных магазинов, по крайней мере таких, к каким она привыкла в Ливерпуле. В общем, она поняла, что надо; оттуда сматываться. Но ей сказали, что без паспорта она не сможет покинуть страну, тогда один знакомый сделал ей фальшивый.

— И тебе удалось с ним выбраться?

— Прекрасно удалось. Все было замечательно, пока эта сука не позвонила во дворец, чтобы проверить. Я просила ее, умоляла не делать этого ведь тогда он прислал бы за мной своих людей, чтобы забрать меня; как будто я какая-то собственность. Кстати, так он и сделал.

— А где ты познакомилась с Фахдом? — Такой вот, казалось бы простенький вопросик, а сколько, всего интересного мы услышали в ответ.

Ей было всего семнадцать. Она продавала духи в «Хэрродз». Даже не продавала, а рекламировала. Ей просто требовалось стоять и брызгать духами на прохожих. Платили за это даже меньше, чем дома на фабрике мороженых кур, зато такая работа, конечно, приятнее. Фахд проходил мимо нее со своими телохранителями. Он остановился, посмотрел и пошел дальше. Его люди вернулись, купили громадный флакон духов и пригласили Дорлин в его апартаменты на Парк-лейн. Она отказалась поехать — объяснила, что верна своему парню.

— Уж не мяснику ли? — рассмеялись они.

Это только разозлило ее. Она могла бы сказать «да», если бы они не рассмеялись. Ее дедушка всю жизнь работал в «Дьюхерст», и ничего постыдного в этом не было. А теперь и подавно времена другие. Морисси пока трудился помощником продавца телятины, а по окончании стажировки надеялся получить место в гастрономическом отделе «Хэрродз», и тогда они могли бы быть вместе.

Теперь перед нами вырисовывалась картина — бледная, почти прозрачная девчушка (скорее жертва плохого питания и тусклого северного климата, нежели некое подобие ангела) топчется целый день среди парфюмерных стоек, вдыхая сотни смешавшихся ароматов, и вдруг мимо проходит арабский шейх. Он видит этот нежный бутон и… И все. Какие шансы могут быть у девушки?

— А что это были за духи? — проницательно поинтересовалась одна из нас. Ведь Дорлин могла, оказаться просто фантазеркой. И Кимберли тоже, Почему бы нет? Они вполне способны на пару разыграть этот спектакль. И накидка могла быть из искусственного меха. Ни кто сто лет уже не видел настоящей норки. Как тут различишь?

Но она ответила не задумываясь:

— «Оттенок розового» от «Лакост». Для динамичных женщин. Так даже одеваются — серый верх и бледно-розовая юбочка с красной каймой понизу. Мне и у Лакруа гамма нравится, хотя и ярковато.

Люди шейха все ходили и ходили к ней. Кончилось тем, что они предложили купить ей и Морисси коттедж в Южном Кенсингтоне в обмен на двухчасовой ужин в частных апартаментах в присутствии дамы-компаньонки.

— Так, выходит, он купил тебя, Дорлин? — спросила Шиммер, Нейрохирургиня. — То есть купил за флакон духов? Так все просто?

— Ничего подобного! — возмутилась Дорлин. — Я порядочная девушка.

Они с Морисси были помолвлены. Поклялись друг другу в чистой любви и даже обменялись колечками в знак верности. Просто этот Фахд по уши влюбился в нее. Она, видите ли, явилась к нему во сне в образе ангела — как раз накануне их первой встречи в «Хэрродз». Он нравился ей, но она от него ни хрена не тащилась. Морисси сказал, что, дескать, ничего страшного, если она поужинает с ним в присутствии какой-то женщины, а за такую ерунду они получат дом.

— К тому же он такое вытворял, вы не представляете! — продолжала Дорлин. — Присылал мне бриллиантовые колье и алые розы сотнями. Я аж чихала от них.

Все это она отсылала обратно. Но дом… Дом — это совсем другое дело. Дом в центре, на работу можно пешком ходить.

— Я только одну вещь приняла от него, — сказала она. — Шубку. Да и то лишь взамен своей. Он выбросил меня в пустыне абсолютно голой и швырнул мне вслед эту норковую шубу. Можно считать, что он мне ее подарил, правда же?

Здесь мы с Дорлин согласились.

— Так ты поехала с ним в пустыню?

— Ну да. Он повез меня на самолете познакомить со своей семьей.

— А каким рейсом вы летели? Какие авиалинии? — спросила Судья. Некоторые из нас все еще до конца не верили ей и пытались поймать на приукрашивании или откровенной лжи. Что касается меня, то я не подозревала ее во вранье. Уж я-то точно знаю, что правде иногда труднее поверить, чем вымыслу.