– Наши, Руслан, наши! – прошептал он и, абсолютно не задумываясь, положил на камни так и не брошенную во врага гранату, отцепил от разгрузки патрон оранжевого дыма, вытащил кольцо, дернул… Яркий, широкий шлейф, уносимый ветром, потянулся в сторону долины. Дмитрий нащупал РГД, поднялся, дернул за кольцо и, размахнувшись, бросил гранату туда, где наметилось какое-то движение. В следующее мгновение автомат привычно оказался в его ладонях. Впрочем, стрелять он не торопился, последние патроны следовало расходовать с толком. Меж тем вертолеты зашли на боевой курс. Надеясь, что его сигнал истолкован правильно, прапорщик замер в напряженном ожидании. Ему не дано было знать, что и без его сигнального дыма вертолетчики определились с выбором противника – трудно было не отличить пустынные камуфляжи наступающих от зеленых маскхалатов и защитных горок русских спецназовцев. Хотя наших-то как раз до появления дыма летунам видно и не было.

Но вот сорвались и полетели вниз НУРСы, отсекая и разделяя противников, застучали с небес частые пулеметные очереди. Ответный огонь оказался жалок. Остатки наемников Дэвиса откатывались, убегали вниз по склону. Самого же Джейка Дэвиса достали на втором заходе. В своей самоуверенности он слишком приблизился к линии обороны спецов, чтобы рассчитывать на успешное бегство. Но и после первого захода Джейк не бросился спасаться бегством, решив переждать первые, наиболее интенсивные атаки с воздуха, и только затем постараться откатиться вниз. Не получилось. Ударивший за спиной реактивный снаряд взорвался с оглушительным, сильно ударившим по барабанным перепонкам грохотом. Выброшенные взрывом многочисленные осколки вошли в ноги и ягодицы специалиста по тайным операциям. Джейк застонал, постарался вырваться из вдруг ставшей тесной каменной щели, выполз на открытый участок. Поднял взгляд к небу – в морде надвигающейся пятнистой машины засверкало, по камням потянулась тонкая цепочка фонтанчиков. Одна из пуль срезала надбровную дугу, скользнула по веку его глубоко запавших глаз и, разрывая кость челюстей, прошлась по щеке, вплоть до самого подбородка. Продолжая полет, она врезалась в землю и, оставшись почти без сил, срикошетив, ударила Дэвиса в грудь. Зайдясь в хриплом крике, он выронил оружие и ткнулся лицом в камни. А русские вертолеты зашли на очередной круг…

Все кончилось. Рокот вертолетов – то единственное, что сейчас нарушало тишину горного ландшафта. Даже ветер, казалось, уснул, чтобы не мешать наступившей тишине. Ми-восьмые сделали еще один боевой заход, развернувшись, снизились до полутора десятков метров. Один из них завис над поднявшимся в рост Дмитрием, и пополз вбок, выискивая подходящую посадочную площадку. Проследив за ним взглядом, Маркитанов опустился на колени подле лежащего без движений Бармурзаева. Лицо снайпера было бледным, остававшиеся открытыми глаза неподвижно смотрели в бездонно голубое небо. Протянув руку, Дмитрий коснулся век Руслана, опустил их вниз. Той же рукой провел по своему лицу, смешивая пот, грязь, кровь… В стенах из окружавших его камней внезапно стало неимоверно тесно, хотелось дышать, но не хватало воздуха. Дмитрий рывком встал и, не отдавая себе отчета, пошел прочь, туда, где еще совсем недавно находились атаковавшие их враги.

Шевельнувшееся тело он тотчас же заметил. Заметил и сделал все правильно. Заходя со стороны головы, поднял оружие, прицелился – враг должен умереть, потянул пальцем спусковой крючок.

В этот момент слышавший шаги Дэвис зашевелился и приподнял голову. Зрачок направленного на него ствола он увидел сразу. Все внутри обмерло и болезненно сжалось. Джейк оледенел, а Дмитрий увидел голубые глаза смотревшего на него рыжеволосого мужика. Лицо раненого показалось слишком бледным даже для смертельно раненного человека. Дмитрий слышал, что настоящие грузины рыжие. Но никогда не думал, что бывают такие… Даже профиль не соответствовал привычному образу грузинского красавца. Вместо орлиного носа присутствовала какая-то бесформенная картошка, обильно забрызганная подсыхающей кровью. Прапорщик потянул спусковой крючок, но… в глазах лежавшего человека стояла такая тоска… Был бы на его месте чех или какой-нибудь чертов американец, Дмитрий бы не задумался, как поступить, ни на секунду. Добивать же рыжего грузина, даже несмотря на случившееся, оказалось превыше его сил. Во всем случившемся была не столько их общая вина, сколько беда. Дмитрий опустил оружие.

– Живи, если выживешь! – прапорщик отвернулся и пошел прочь. По пути он нагнулся и машинально подхватил скатившуюся с головы «грузина» каску. На одетом на нее чехле, аккуратно вышитая, красовалась фамилия владельца «…IDZE». Хотя, собственно, для Дмитрия фамилия владельца не имела никакого значения. Он возвращался к своим парням, и не видел, что залитое кровью лицо Джейка Дэвиса, и без того искаженное болью, скривилось еще сильнее от борющихся в душе противоречий. И непонятно, чего в этой душе было больше: радости от возможности продолжения жизни или злобы на русского, преподнесшего ему столь щедрый подарок. Злобы оказалось больше…

Прапорщик вернулся к своим хлопцам. Опустившись на колени, он ухватил Руслана за плечи, оторвал от земли, взвалил на спину и медленно поднялся на ноги. Тяжело ступая, начал неторопливый спуск вниз к открытому со всех сторон участку, через который они совсем недавно бежали, уходя от преследовавшего их противника. Дошел, осторожно опустил безжизненное тело, молча повернул обратно, тяжело дыша, постоял над Федотовым… Словно сомнамбула повторил свои недавние действия. На подгибающихся ногах спустившись вниз, опустился на одно колено и положил Славку рядом с Бармурзаевым. Вновь двинулся наверх, собрал оружие. Разгрузку Руслана и каску грузинского миротворца зачем-то сунул в свой рюкзак, медленно и тяжело ступая, спустился вниз. Бесцеремонно свалил все это в одну кучу. Встал над убитыми и замер.

…Фигура стоявшего на открытой площадке русского виделась превосходно. Джейк потянулся к оружию, но, чтобы поднять М-4, у него не хватило сил… Разжав пальцы, Дэвис разрыдался от боли и собственного бессилия. Миссия, как ему казалось, провалилась полностью.

Наверное, ветер, собрав по камням, бросил в глаза прапорщика горстку мелкой пыли – глаза отказались видеть, их застила мгла. Спрятав лицо в ладонях, Дмитрий некоторое время стоял наподобие камня, лишь его плечи мелко-мелко вздрагивали. Затем, застонав, оторвал руки от лица и вновь застыл, глядя на неподвижные лица убитых.

В этот момент откуда-то издалека послышались крики. Дмитрий поднял голову – со стороны зависшего в полуметре от земли вертолета бежали одетые в камуфляж вооруженные люди.

«Наши», – выдохнул Маркитанов, опознав в ближайшем сержанта Сомова – контрактника из четвертой группы. – Наши… – повторил он уже вслух севшим голосом. Стопудовым грузом навалилась усталость. Дмитрий опустился на камни и закрыл глаза. День заканчивался, где-то в отдалении загрохотал гром…

Посла Соединенных Штатов Америки Дженкинса Эткинда вызвали (попросили прибыть) в Министерство иностранных дел Грузии ближе к вечеру без всякого объяснения. Хотя оно и не требовалось, в причине столь срочного визита сомневаться не приходилось.