— Ем, — сказала я, искренне надеясь, что все затрамбованное в меня Ингрид не попросится обратно. Хотя оно уже искренне просилось. Должно быть, вид у меня был такой, что дракон шагнул ко мне. В следующий момент я поняла, что не из-за вида: драконенок раскрыл пасть.

Лизь!

Кормину у меня забрали крайне осторожно, оставив на ладони только искорки холода от языка. А в следующий момент принялись хрустеть.

Драконы! Он ест!

— Он ест! — взвизгнула я. — Торн, он ест!

Правда, тут же снова зажала руками рот — понять бы еще почему. Чтобы не спугнуть драконенка, или потому, что у меня с губ сорвалось имя, которое совершенно точно не должно было срываться.

Правда, драконенок даже головы не поднял: распробовав то, что напихали в этот донельзя странный драконячий корм, он теперь хрустел им так, что за ушами трещало. Старший дракон тоже выглядел более чем довольным, хотя я не была уверена. В том, чем вызвана эта довольность.

— Лаура, — мне подали руку.

Я поднялась, стараясь смотреть исключительно на детеныша.

— Кажется, с ним все в порядке, — сказала я. — И очень надеюсь, что он попьет сам, потому что совать голову в бассейн я не хочу.

Ландерстерг плотно сжал губы, а потом все-таки расхохотался. Кажется, теперь я знаю, как смеются драконы: низкий, хриплый смех, такой… цепляющий что ли. Хотя в Ландерстерге и помимо смеха было много всего цепляющего, мне гораздо более интересно было бы, если бы он скрипел, как флайс, который вот-вот развалится на части, или подвиркивал, или…

— Лаура, ты была бесподобна, — отсмеявшись, сказал он. — Видела бы ты свое лицо…

— Дали бы зеркальце, — обиделась я. Впрочем, тут же разобиделась. — Видели бы вы свое.

Ландерстерг пристально на меня посмотрел.

— Снова на «вы»? А как же Торн?

Я прижала ладони к щекам.

— Это было временное помешательство.

— Помешательство?

— Ну да. Как вы думаете, кто-то в здравом уме может есть драконячий корм?

— Сложный вопрос.

— Вот! — Я многозначительно подняла палец вверх.

И облегченно вздохнула, когда звереныш потопал к импровизированному озерцу-чаше и принялся пить.

— Да, с ним действительно все в порядке, — сказал Ландерстерг. — Ты сделала все, что могла.

— И что? Теперь мы просто уйдем?

Мне почему-то отчаянно не хотелось оставлять малыша одного. То, что малыш в высоту мне достает до груди (стоя на четырех лапках), дела не меняет. Он действительно совсем малыш. И он совсем недавно потерял маму.

— А что ты предлагаешь, Лаура?

— Мы не можем его забрать? Хотя бы на ночь? На две? Пока он адаптируется…

— Куда? — поинтересовался правящий.

И правда. Куда. Я вздохнула, глядя на то, как драконенок развернулся и потопал к нам. При мысли о том, что придется выйти за дверь, просто сердце кровью обливалось.

— О нем здесь позаботятся, Лаура. Можешь мне поверить.

— Знаю, — сказала я и вздохнула: — Знаю.

Опустившись на корточки, протянула драконоребенку руку. — Иди сюда, маленький.

Маленький подошел. Лег рядом со мной на пол, положил морду мне на колени. Я почесала его за ухом: осторожно, чтобы не потревожить чешуйки, потом поднялась. Драконенок вскинул голову и вскочил.

— Я еще приду, — пообещала. — Правда. Я буду часто приходить. Хочешь?

Ландерстерг коснулся панели:

— Альвин. Мы выходим.

— Вижу. Иду.

Пискнула дверь, Ландерстерг остановился, пропуская меня вперед, я же метнулась к ней с такой скоростью, как будто за мной гналась стая голодных наблов. Не хватало тут еще разреветься.

Правда, выйти я не успела: скрежет коготков по полу за моей спиной был весьма говорящим. Я обернулась как раз в тот момент, когда драконенок, наткнувшись на взгляд Ландерстерга, замер. А потом плюхнулся на попу и закричал. Нет, даже не закричал, заплакал — я была в пустоши, я слышала плач драконов, но такого душераздирающего крика не слышала никогда.

— Все, — сказала я, шагая назад. — Мне все равно, что этого не допускает регламент, я остаюсь здесь.

— Лаура…

— Я остаюсь здесь, — сказала я, подбегая к драконеноу и обнимая его.

Кричать он перестал, но дышал судорожно, как дети после слез.

— Мне только нужно что-нибудь постелить, и… вещи на тренировку принести. Можно Хестора попросить, да?

Ландерстерг посмотрел на меня сверху вниз:

— А на тренировку ты как пойдешь?

Не знаю, как. Но это еще целая ночь впереди.

— Так можно?

Дракон перевел взгляд на вбежавшего врача. Потом кивнул на нас:

— Ты это слышала, Альвин.

— Да это полкорпуса слышало.

— Пусть они себе там болтают, — сказала я драконенку, поглаживая по голове. — Я остаюсь с тобой. Все, правда-правда остаюсь. Никуда от тебя не уйду, хорошо?

— Ферн Ландерстерг, но это невозможно. На территории центра…

— На территории центра невозможно. — Правящий потер лоб, глядя на нас.

— Нет. Послушайте, это ничего не решит.

— Может быть и не решит. — Он снова перевел взгляд на нее. — А может быть, и решит. Мы не знаем. Он еще совсем маленький, и если мы сейчас просто уйдем, может стать только хуже.

Альвин кивнула.

— Что скажешь?

Врач посмотрела на нас: звереныш лег рядом со мной, кончик хвоста подрагивал. Он жался ко мне, весь напряженный, чешуйки поднялись.

— Он действительно может видеть в ней мать. Если мы второй раз заберем у него мать, я не могу отвечать за последствия.

— Ледяное пламя, — пробормотал Ландерстерг.

— Что?

— Нет, ничего. — Он приблизился к нам, на ходу бросив: — Альвин, дайте нам пару минут.

— Разумеется.

Женщина вышла, а Ландерстерг опустился рядом с нами, положил ладонь драконенку на голову. Тот напрягся еще сильнее.

— Ему нужно время на адаптацию. Не знаю, сколько. Пока сложно сказать. Разумеется, забрать его могу только я, Лаура. Только к себе.

— И? — тихо спросила я.

— Второй вариант: сейчас я прикажу ему спать, мы уйдем, а когда он проснется, тебя уже не будет. Здесь как повезет — может быть все хорошо, а может не очень. В любом случае…

Я коснулась напряженной спинки, погладила шею. И подняла глаза, встречаясь взглядом с Ландерстергом.

— Ты не договорил про первый вариант.